За мысом чуть полегчало. Вдоль берега на глаза стали попадаться мостки, пристани, сараи, дома. Отец сам редко ходил на Срединный, а Кипуна брал с собой и того реже. Кипун смотрел во все глаза. Смотрел, как неспешно по своим привычным делам пёстрыми стайками идут женщины в цветастых балахонах. На Угре повседневные одежды были куда практичнее. Здесь же от жёлтых, красных, оранжевых оттенков, иногда разбавленных тонкими полосками синего, рябило в глазах. Смотрел, как мальчишки гонят коров и те чёрными, рыжими и белыми пятнами разбредаются по сочной зелени травы. Травы здесь тоже было гораздо больше, чем на Угре. Над водой прокатилось низкое «Моэ-э-э». Кипун поёжился, на Угре коров держали только приозёрные, да и то единицы. У приморских и того не было, кормились морем.
Несколько раз мимо проходили лодки, большие, с мачтами, с серыми пока ещё туго свёрнутыми парусами. Бородачи в лодках по-доброму усмехались, видя однодерёвку, и приветствовали Кипуна покачиваниями вёсел. Кипун вздымал в ответ своё весло, из последних сил стараясь не показать, что руки от усталости еле движутся.
Главная пристань показалась, когда солнце уже было высоко. Кипун щурил слезящиеся от солнечных бликов глаза и нервно кусал щеку изнутри. Чуть выдохнул, лишь когда разглядел ритуальный плот, который степенно покачивался на волнах и терпеливо ждал пассажиров. Успел! Но радость была недолгой. В следующее мгновение Кипун увидел отцову лодку на причале, а следом и самого отца, и деда, и дядьку – на берегу. Лица родных не предвещали ничего хорошего.
Кипун насупился, повёл плечами, не стряхивая усталость, а пряча её, и направил однодерёвку к причалу, поближе к отцовой лодке.
– Наплавался? – первым делом спросил дед.
– Садись, – велел отец. – Дома поговорим.
Кипун упрямо мотнул головой.
– Я приехал за крыльями, – заявил он.
– Хе! Мать там с ума сходит от беспокойства, а он!.. – вступил в разговор дядька.
– Садись в лодку! Не позорь, – рыкнул отец. – За крыльями в следующий раз придёшь. Дорастёшь когда…
– Я уже дорос, – тихо перебил его Кипун.
– Перечишь? – вскинулся отец.
Дед положил руку ему на плечо.
– Остынь…
Повисли мгновения тишины, нарушаемой лишь плеском волн да далёким людским гомоном, который, впрочем, становился всё ближе.
– Дорос, говоришь? – переспросил дед у Кипуна и, не дожидаясь ответа, добавил: – За крыльями пришёл. Ну что ж… Иди бери. Попробуй!
Отец и дядька одновременно возмущённо дёрнулись.
– Отец, ты что? – хором выкрикнули они. – Мы его зачем полночи догнать