– Не хочется что-то.
– Да ложись ты уже, всё равно смена придёт, разбудят!
С того момента, как я попал в бункер, мои кошмары участились. Как минимум раза три в месяц мне снились какие-то поля сражений, на которых меня почему-то всегда убивали, в большинстве случаев после этого я просыпался. Костя был одним из ребят, которых вместе со мной набрали в охрану из толпы. Тот самый, который всё не решался стрелять по трупам во время нашего боевого крещения.
Я понимал, что уже не усну. Открыв тумбочку, взял из неё зубную пасту и щётку и направился в нашу, отдельную от остальных душевую для охраны. Прошло уже больше трёх месяцев. Умывшись, я быстро пришёл в себя. Холодная вода полностью смыла остатки сна. Я устало взглянул на своё отражение. Белый пушок на лице уже во всю смешивался с чёрной жёсткой щетиной. Я не брился недели три. Не думаю, что в следующем месяце мне перепадёт одноразовый станок и пена для бритья. Скорее всего, придётся покупать за свой счёт. Расстегнув нагрудный карман, я достал все свои талоны. Та-а-а-к, пять зелёных карточек, две жёлтых и одна красная. Негусто, но лучше, чем ничего. Скоро зарплата, да и суббота не за горами, как раз выходной буду, может быть, удастся что-то выиграть. Щётку тоже пора было менять, вся разлезлась, слишком уж сильно я тру зубы. Тюбика зубной пасты должно хватить ещё дней на десять, если выдавливать по чуть-чуть. Чёрт, мне нужны жёлтые карточки! Красную обменивать жалко. Жёлтых у меня только две, может быть, их лучше приберечь… Зелёных зато много, надо будет на них и сыграть либо просто обменять. Я чистил зубы и пытался вспомнить, что ещё мне было нужно из средств гигиены. Шампуня оставалось ещё примерно половина бутылки, голову я мыл раз в три дня, под холодной водой всё же неприятно, до сих пор не могу привыкнуть. С дезодорантом было всё очень плохо. Закончился три дня назад, а стоил аж три жёлтых талона. Жалко было столько тратить на него. Но подмышки уже воняли. В эту субботу хотя бы одежду постираю, похожу в одном из двух пуховиков. Я всё-таки выменял свой пуховик у той женщины на одну жёлтую карточку. Она просила две, тогда я надавил на неё, учитывая то, что это изначально и был мой пуховик, а я всё-таки охранник, а не обычный рабочий. Сейчас я думал, что вообще не стоило давать ей жёлтый талон, нужно было просто забрать своё.
Я всё ещё тосковал по родителям и друзьям, по всей той жизни, которую оставил наверху. Иногда после смены, лёжа в кровати, не сдерживался и тихо плакал, понимая, что они, скорее всего, погибли, как и все, кто был на поверхности в тот день. Время шло, я остался сам по себе и быстро взрослел. В убежище не любили слабых людей, были строги к тем, кто на что-то жаловался, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как принять тот факт, что я теперь один… и жить с этим дальше.
В тот день моя смена должна была начаться в восемь утра. В убежище было неважно, день сейчас или ночь, всё равно дневного света никто не видел. Я пришёл на объект раньше. На часах было без четверти семь. За прошедшие месяцы я уже успел подежурить в главном зале, у продовольственного склада и склада с медикаментами, у комнаты с топливом и генераторами, в теплицах, туалетах и даже