шесть машинок на такую толпу надо было беречь. Перед стиркой мы снимали робу и надевали свою обычную одежду, в которой пришли сюда в день катастрофы. На одном из собраний смотритель заявлял, что новую одежду будут выдавать раз в полгода. Я был на складе с одеждой, её там действительно было немного. Думаю, тех комплектов, что там хранились, хватило бы на сотню человек, чтобы менять одежду не чаще, чем раз в три-четыре месяца. На второй неделе пребывания в бункере всем жителям раздали по комплекту серой робы, в которой ходил и сам смотритель, лишь только охрана всегда носила военный пиксель. В убежище был даже медпункт с запасами лекарств. Среди людей нашлось двое врачей, которых и пристроили туда работать. Самым большим неудобством для обычных работников были туалеты: сколько бы их не чистили, было всегда грязно и воняло. Для такого количества человек кабинок было слишком мало, и порой собирались очереди, особенно в женские туалеты. Бывали даже моменты, когда некоторые люди не сдерживались и справляли нужду прямо на пол. В таком случае охрана заставляла человека самостоятельно убирать за собой. Нам – охране, с туалетами повезло больше: две отдельные кабинки на двадцать шесть человек. Впрочем, сколько их не мой, воняло там всегда так же, как и в общих туалетах. Канализация по выделенным трубам уходила куда-то глубоко в землю. В туалетном помещении были посменные дежурства. Работа была тяжёлая, и чтобы не нагружать одних и тех же людей, туда назначали поочерёдно сотрудников с разных объектов, они обычно меняли друг друга каждые два-три дня. Бездельников действительно не было. Как нам и сказали в самый первый день – для выживания тут работали все на общее благо.
Андрей Иванцовский – смотритель убежища, лично обучал работе многих жителей. Он знал здесь всё. С каждой неделей, проведённой под землёй, я всё больше убеждался в том, что этот бункер не предназначался для нас. Кабинет Иванцовского всегда охраняло по двое человек, я никогда не был внутри, не видел, что он там делает. Охранники заявляли, что эта обычная комната и не на что там смотреть. Инстинкт самосохранения был выше, чем чувство любопытства, поэтому я никогда не проверял, что находится за дверью смотрителя. Его личность была для меня тайной, покрытой мраком. Охранники, у которых я интересовался насчёт Иванцовского, говорили мне, что мало осведомлены об его личности. Некоторые поговаривали, что тот якобы готовил это убежище специально для Виктора Полуднева, военных и персонала, которые должны были его обслуживать. Я предполагал, что для обычных смертных бункер слишком хорошо оборудован. С расспросами о смотрителе пару раз обращался к Алексею, на что тот заявлял, что не моего ума это дело и чтобы я не совал нос, куда не стоит.
За свою работу каждый житель убежища получал зарплату. Самыми простыми видами поощрения были дополнительные пайки, консервы и что-то простое из еды. Но самыми желанными оставались талоны, которые по своей сути являлись обычными карточками: зелёного, жёлтого и красного цвета.
