Что-то снаружи властно звало его, и он направился к маленькому, уходящему круто вверх тоннелю, который играл роль посыпанной гравием подъездной дорожки (такие дорожки есть у тех животных, чьи жилища находятся ближе к солнцу и воздуху). Крот скреб маленькими задними лапками, царапал передними и снова скреб и царапал, и скреб, и скреб, и скреб, усердно пропихиваясь в тоннель и бормоча себе под нос:
– Выше! И еще выше! – пока наконец – хлоп! – его мордочка не высунулась на свет божий, и он покатился по теплой траве огромного луга.
«Как замечательно, – сказал он себе. – Намного лучше, чем белить потолок!»
Солнечные лучи согревали его шерстку, легкий ветерок ласкал разгоряченный лоб, и после долгой уединенной жизни внизу для его притупившегося слуха песни счастливых птиц звучали, как крик. Подпрыгивая на всех четырех лапах, радуясь жизни и весне без уборки, Крот побежал через луг и в конце концов добрался до изгороди на дальней его стороне.
– Стой! – окликнул его из бреши в изгороди пожилой кролик. – Плати шесть пенсов за право пройти по частной дороге!
Но Крот нетерпеливо и пренебрежительно пустился бежать вдоль изгороди, сбив с толку этого кролика и дразня других, которые поспешно выглядывали из нор, чтобы посмотреть, из-за чего там сыр-бор.
– Луковый соус! Луковый соус! – насмешливо прокричал Крот и исчез, прежде чем кролики смогли придумать достойный ответ.
Тогда они начали упрекать друг на друга:
– Какой ты глупый! Почему ты ему не сказал…
– А ты почему не сказал?..
– Ты мог бы напомнить ему… – И так далее, как это всегда бывает; но, конечно, было уже слишком поздно что-нибудь отвечать.
Все вокруг казалось таким прекрасным, что просто не верилось. Крот деловито бродил туда-сюда то по лугам, то вдоль живых изгородей, то по рощам – и всюду видел, как птицы вьют гнезда, как распускаются цветы, как деревья одеваются листвой. Все были счастливыми, хлопотливыми и энергичными. Вместо того чтобы испытывать угрызения совести и шептать: «А как же побелка?», Крот почему-то чувствовал только одно: как здорово быть единственным лентяем среди стольких тружеников. В конце концов, самое лучшее в дне отдыха, пожалуй, не столько сам отдых, сколько то, что ты видишь, как все остальные работают.
Крот уже думал, что счастливее быть просто невозможно, когда, продолжая идти невесть куда, он вдруг оказался на берегу большой реки. Никогда раньше он не видел реку – гладкое, извилистое, полноводное существо, мчащееся куда-то, журчащее, с булькающим смехом хватающее все, до чего удавалось дотянуться, а потом бросающее этих товарищей по играм и находящее новых. Все вокруг тряслось, переливалось, искрилось, шуршало и кружилось, стрекотало и пузырилось.
Крот был околдован, очарован, заворожен до глубины души. Он бежал по берегу, как бегут маленькие дети рядом с человеком, который рассказывает им захватывающие истории. Устав, Крот уселся отдохнуть, а река все продолжала что-то бормотать, журчать самые лучшие в мире истории – она несла их из самого сердца земли, чтобы потом рассказать ненасытному морю.
Сидя в траве и глядя на дальний берег реки, Крот вдруг заметил прямо над водой темную дыру.
«Какое уютное и милое жилище мог бы там устроить зверек со скромными потребностями, – мечтательно подумал он. – Кто-нибудь, кому понравилось бы жить на берегу реки в маленьком домике над самой водой, вдали от шума и пыли».
И тут в самом центре дыры что-то мелькнуло, исчезло, потом появилось снова… Нечто похожее на крошечную звездочку. Но разве в норе может гореть звезда? А для светлячка точка была слишком яркой и маленькой. Крот вгляделся – и понял, что это глаз. Глаз подмигнул, а потом вокруг него, как рама вокруг картины, обрисовалась маленькая мордочка.
Коричневая усатая мордочка. Серьезная круглая мордочка с тем же огоньком в глазах, который привлек внимание Крота. С маленькими аккуратными ушками и густой шелковистой шерстью.
Водяной крыс!
Оба зверька замерли, настороженно глядя друг на друга.
– Привет, Крот! – сказал Водяной Крыс.
– Привет, Крыс! – ответил Крот.
– Хочешь зайти ко мне? – помолчав, спросил Крыс.
– Очень красиво – приглашать туда, куда мне никак не попасть, – слегка обиженно отозвался Крот, поскольку ничего не знал о жизни на реке и здешних обычаях.
Крыс ничего не сказал, а только молча наклонился, отвязал какую-то веревку, потянул за нее, а потом легко ступил в маленькую лодку, которую Крот сперва не заметил. Снаружи лодка была голубой, внутри – белой, по размеру как раз подходила для двух зверьков, и Крота сразу потянуло к ней всем сердцем, хотя он еще не до конца понимал, для чего существуют лодки.
Крыс начал ловко грести и быстро добрался до противоположного берега. Он протянул Кроту переднюю лапу, и тот осторожно спустился к воде.
– Обопрись на мою лапу! – сказал Крыс. – Ну, давай, живее!
И Крот, к своему удивлению