Порнуху я исключил сразу, так как никогда бы за это не взялся. Немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что ужасами в аду никого не удивишь, про любовь они ничего не поймут, пожалуй, пошли бы боевики и комедии. До сих пор я как режиссёр не силён был в жанре комедии, но интуитивно почувствовал, что именно смеха в аду и не хватает. С тех пор, стоя в кипящем ручье, я придумывал различные комедийные сюжеты, под стать уровню интеллекта чертей, а по ночам обсуждал их с Лив, между объятьями и горячими поцелуями. Ей понравилась моя идея, и ожидание её воплощения скрасило наши мрачные дни в аду.
Наконец, когда основные сюжеты были придуманы, я подозвал к себе ночного охранника, давно подкупленного травкой, и попросил его свести меня с начальником тюрьмы. Чёрт, немного подумав, согласился, и договорился с начальством о встрече. И вот, в один из дней, сразу же после завтрака меня повели к шефу, которого до сей поры я никогда не видел. Шеф оказался упитанным лысеющим чёртом, на вид весьма добродушным. В его кабинете были кондиционеры, и я впервые за долгое время ощутил блаженную прохладу, словно опять попал в рай. Шеф выслушал моё предложение и неожиданно быстро согласился: было видно, что он умирает от скуки, высланный из столицы служить в нашу глухомань. Мои сценарии были просты и незатейливы, они описывали похождения некой Чёртовой Бабушки, которая была молода душой, искромётна и любила проводить время с молодыми чертями, изменяя недотёпе мужу, старому чёрту. Продиктовав сценарий шефу, я с замиранием сердца ждал его реакции: вдруг всё это не в его вкусе, и надо было завернуть что-нибудь эдакое шекспировское, или какой-нибудь боевик со взрывами и убийствами. Но шефу очень понравился сюжет про Чёртову Бабушку, и я видел, что его глаза загорелись. Он сразу же подписал приказ, по которому я и вся наша съёмочная группа освобождались от кипячения в ручье и направлялись после улучшенного завтрака на репетицию. Лив тоже теперь репетировала вместе с нами, и вся наша группа была безумно счастлива, занявшись, как прежде, своим актёрским ремеслом.
Наш гримёр был полубогом, и под его руками наш осветитель очень скоро превратился в озорную Чёртову Бабушку с небольшими усами и с огоньком в чёрных глазах. Директор картины играл её старого придурковатого мужа, Лив изображала служанку бабуси, а я и все остальные играли роли бабкиных молодых любовников. И вот, наконец, состоялась премьера спектакля. Пьеса было примитивная, но смешная, и каждый раз весь зрительный зал чертей хохотал и стучал копытами, когда её смотрел. Они просили повторить ещё и ещё раз, и каждый раз их взрывной смех не утихал.
Даже сам шеф тюрьмы упал под стул в припадке хохота, а за ним повалились и остальные черти чином пониже, помахивая хвостом и похлопывая копытами от удовольствия. Окрылённые успехом, мы репетировали всё новые и новые пьесы, и вскоре слава о нашей труппе разнеслась по всему аду. Нас уже не воспринимали отдельно от наших персонажей: черти были недалеки