– Благодарю! – он вошел в дом, а жандарм остался на лестнице.
– С кем имею честь? – спросил эсэсовец, увидев в комнате Гефта.
Гефт молча показал удостоверение и любезно предложил:
– Стакан сухого вина?
Эсэсовец кивнул головой.
Артур принес еще одну стопку и налил в нее вина. Рука его дрожала.
– Гауптшарфюрер «Фольксдейче миттельштелле» Франц Вебер! – представился он. – По заданию оберштурмфюрера Гербиха я проверяю политическую лояльность лиц немецкого происхождения:
– Ваше здоровье, господин Вебер! – поднял стопку Гефт.
– Ваше! – ответил эсэсовец. Он выпил до дна, поставил пустую стопку на стол, открыл кожаный портфель и, просматривая анкету, спросил: – Вам, герр Берндт, принадлежит торговое заведение на Люстдорфской линии?
– Да, небольшое торговое заведение… – ответил Берндт, он все еще был взволнован.
– Мы поддерживаем частную инициативу, но истинный немец, да еще с дипломом инженера, мог бы принести бо́льшую пользу рейху, выполняя работу по своей специальности.
Гефт видел оберштурмфюрера Гербиха только мельком и в полутемном коридоре «Миттельштелле», но Франц Вебер явно во всем подражал своему начальнику: он был так же подстрижен ежиком, носил такие же усы щеточкой, казалось, что и глаза у него такие же, как у Гербиха, – голубовато-серые.
– Вы не состоите в «Союзе немцев Востока», вы не посещаете курсы немецкого языка, – монотонно перечислял Вебер, – вы игнорируете военные усилия третьего рейха…
– Господин гауптшарфюрер, – видя состояние Берндта, вмешался Гефт, – смею вас заверить, что инертность моего коллеги Берндта имеет веские основания. Он страстный поклонник фюрера, но… Артур Берндт тяжело болен… Туберкулез, неизлечимая форма…
Вебер резко встал, брезгливо, двумя пальцами взял стопку, из которой пил, и посмотрел ее на свет, словно рассчитывая увидеть палочки Коха. Захлопнув портфель, зажав нос платком, он рявкнул:
– В течение пяти дней представить медицинскую справку! Честь имею!
Артур было хотел проводить Вебера, но Гефт опередил его и вышел вслед за гауптшарфюрером.
– Что теперь будет? – спросил Артур, когда Николай вернулся.
– Ничего не будет, – Николай налил в стопки вина. – Придется доставать тебе медицинскую справку.
– Зачем ты это сказал?
– А ты что, хотел в качестве защитника третьего рейха отправиться в Линц, на военную переподготовку? – перебил его Николай. – Давай лучше выпьем, и я пойду.
Они допили вино, оставшееся в бутылке, и Николай ушел. Он направился снова на Арнаутскую. На этот раз Юля была дома. Он попал на лукуллово пиршество: кукурузные лепешки, жаренные на подсолнечном масле.
Следуя приглашению, Николай оказал честь лепешкам, но совесть его была неспокойна: Покалюхины жили трудно, нуждались, а он отдал половину продуктов чужому человеку Глафире Вагиной.
«Юля