Домой я вернулся затемно, побродив ещё немного по району. Конечно, вероятность встретить Настю на улице поздно вечером была почти нулевой, но я не сдавался, и отдежурив на качелях и в песочнице где-то с час, двинул домой.
Проснувшись на следующее утро, я первым делом натянул на себя футболку, и только потом двинул в ванную, светить перед матерью синяком на груди совсем не хотелось. Как следует умывшись, я уложил тщательно уложил волосы, памятуя о том, что среди белогвардейских офицеров существовала традиция встречать неприятеля при параде, и если мне сегодня достанется, то пусть я буду неотразим. Однако на кухне я застал только маму, да и та торопилась, её колонна выходила к горкому первой. Расправившись с макаронами с котлетой, я наскоро выпил чай и натянул на ноги новые скрипучие туфли. Пройдясь по коридору взад и вперёд, я признал их чёткими. Вообще, праздничная одёжка сидела на мне хорошо. Ещё бы отцов одеколон стырить, но он его куда-то спрятал.
На улице было прохладно. Небо, пока не набравшее летнюю синеву, пестрело облаками, и под короткие рукава рубашки то и дело залетал свежий ветерок. Двинувшись к школе, я прошёл мимо места вчерашней засады. Вот и отпечаток грязи на стене, прямо на уровне головы. Потрогав синяк, который от обиды саднил ещё сильнее, я прибавил шагу.
Ещё не одолев и половины расстояния до школы, я почувствовал, что ко встрече очередной праздничной годовщины в городе всё готово. Над крышами домов громко и протяжно пел Кобзон, а нарядные первоклашки с букетами и бабушками стали попадаться всё чаще. Появились знакомые. Многие кивали мне издалека, но близко никто не подходил.
В самом же школьном дворе, вымощенном бетонными квадратными плитами, которые так причудливо отсчитывали мой возраст, – сначала по ним я делал два шага, потом полтора, потом стал перешагивать полностью, – было не протолкнуться. Запрудив с трёх сторон подступы к парадному входу, огромная толпа учеников с родителями ждала начала движения колонны. Прибившись к своему классу, я стал вертеть головой, пытаясь найти Настю, но тщетно. Как назло, прямо передо мною торчала Ерохина, большая неловкая дылда, которая всем своим видом показывала, что не видать мне Насти, как своих ушей. Она страшно ревновала её ко мне, то ли оттого, что боялась потерять единственную подругу, то ли по причине