Ремонтники возвращаются.
– Здесь всё цело, – говорит старший. – Теперь поедем к самой балке. Наше начальство говорит, чтоб мы не съезжали с трассы. Подъезжаем туда, где линия её пересекает, и смотрим по сторонам. Всё.
– А шо такое? – Водитель явно недоволен. – Мы ж так ничего не увидим! Линия по самой балке идёт. Давайте быстренько вдоль неё проедем.
– Там неспокойно. – Старший явно демонстрирует скепсис. – На трассе нас только ленивый не срисует. Если что, как мы выберемся?
– Да не парься. Нормально всё. – Молодой шофёр настроен решительно.
Мы с Чудным смотрим друг на друга. Наша задача их сопровождать, а не определять маршрут. Но разговор этот нам нравится всё меньше. Тем более что мы оба не местные и эту часть города совершенно не знаем. Что там такое? Почему неспокойно?
Доезжаем быстро. Трасса пролегает по невысокому валу, с двух сторон обсаженному деревьями. Видно нас на ней действительно хорошо. Мы стоим чуть в стороне. Курим. Ремонтники продолжают оживлённо спорить. Шофёр что-то яростно доказывает. В итоге старший машет рукой и подаёт нам знак. Мы садимся в машину. Водитель долго разбирается с рычагами, переключая мосты.
– Мы куда это направляемся? – Моё беспокойство растёт.
– Да всё нормально! – неопределённо отвечает шофёр и вдруг резко трогается с места. Мы сворачиваем с трассы и быстро едем по просёлку, занесённому снегом. Машина скачет на кочках. Амортизаторы у неё явно не мерседесовские. Я ошалело оглядываюсь. Окружающий пейзаж с каждой секундой нравится всё меньше: он пуст. Словно вымер.
– Куда мы едем?
Я поворачиваюсь к водителю с явным желанием вернуть его на трассу… И вдруг вижу впереди чьи-то брошенные позиции. Ящики из-под снарядов, разбитые брустверы, оставленные окопы, засыпанные снегом. И на белом снегу грязные чёрные пятна миномётных разрывов.
Стоп! Снег выпал сегодня ночью. Это свежие попадания.
– Поворачивай назад!
Поздно.
Омерзительный вой резанул по ушам и мгновенно сменился громкими хлопками.
– Это по нам! – буквально взвыл старший коммунальщик.
Машину ведёт юзом. Мы останавливаемся. Сидящие в ней замерли. Их словно парализовало. Я будто в замедленной съёмке наблюдаю, как белые кроны деревьев метрах в пятидесяти перед нами вдруг расцветают десятками маленьких, ярких огненных бутонов. И долей секунды спустя снова приходит хлопок.
– Наружу! Из машины, быстро!
Это мой голос? Это я кричу?
Да. Я. Мой приказ словно заново включает людей. Они сбрасывают оцепенение и с неимоверной прытью сыплются на снег. Я выпрыгиваю следом. Мы ныряем в белое покрывало. Снова вой. Чудный машинально тянет шею вверх, чтобы посмотреть на источник звука.
– Пригнись!!!
Он утыкается лицом