Шпион. Повесть. Ибратжон Хатамович Алиев

сорвать переговоры, не допустить их, но как же ему это сделать с учётом всех образовавшихся новых последних обстоятельств?

      Из глубин его памяти вновь появлялся Гончик, этот игривый и весьма наивный щенок, что так любил своё детство. Но теперь, он представал уже более взрослым, ответственным, обучающийся самым различным приёмам. В памяти предстал широкий и роскошный кабинет господина Рихарда, который всегда поражал своей простотой и одновременно величием. Чудный ковёр, постланный на янтарного цвета деревянный паркет, чудная меблировка в лице дивана, двух кресел, дополнительных стульев, комода, дополнительного секретера, двух шкафов с книгами и двумя прочими шкафами, встроенные в стену и, разумеется, крупный красивый стол из красного дерева с крупным пространством, обитый зелёным материалом, где за богатым креслом ручной работы сидел господин Рихард.

      Этот человек, отличающийся гениальностью, холодным расчётом, чутким умом и одновременно необычайной скромностью для правителя такого крупного государства, как Альтания, где под его руководством осуществилась целая техническая революция, беседовал в тот день с Гончиком. И именно в той самой беседе, правитель рассказал в подробности о том, что твориться не только в той части страны, которую Гончик мог видеть, но и во всех её окраинах, во всех областях, городах и поселениях. Перед глазами, тогда ещё наивного, искреннего щенка представала вся эта картина, шокирующая и вызывающая сочувствие, а также поначалу нечто вроде жалости к Демарии, ибо они казались просто запутавшимися людьми. И особенно, было больно за то, что из-за их ошибки страдало столько людей, вся Альтания, как Гончик мог на всё это смотреть и не помочь обоим сторонам?

      В тот день он лично вызвался на эту работу, на работу шпиона, который отправиться в Демарию, но для этого, ему нужно было участвовать в делах фронта, подниматься с самых низов и тогда он всё понял. День за днём в его душе появлялось убеждение и главное – ненависть, злоба, что удивительно – вера в невозможность исправления Демарии…

      Глава третья. Позднее время обеда

      Как бы он ни старался, что бы сделала Альтания их противника невозможно переубедить или поставить на верный путь – вот, где и проявлялась вера, вера в несправедливость, вера в ненависть и злобу. Удивительно, что это было не знание, подобное аксиоматике или постулатам, которые прогрессировали в Альтании, а именно вера, которую Гончик приобрёл в Демарии, против неё же. Как же всё это было парадоксально и в какой-то степени иронично.