и квартира оглашалась торжественным: «Союз нерушимый…» Так и жили – они терпели нас, а мы их. А что поделаешь? Но некоторые привычки соседей нас весьма забавляли. Очевидно, ностальгируя по оставленной деревне, они любили иногда в выходной устроить посиделки типа «у нас на завалинке» – забирались с ногами и баяном на диван, перед диваном на полу расстилали газеты, ставили между собой тазик семечек и лузгали их, сплевывая шелуху на газеты, время от времени делая музыкальные частушечные паузы под баян, на котором сосед, надо отдать ему должное, играл весьма лихо. По крайней мере частушечный и «ромашки спрятались…» репертуар ему удавался. Просить его сыграть что-нибудь из «Пинк Флойд» даже не приходило в голову, почему-то. Квартира, кстати, была довольно большой, с хорошей планировкой, с широким и длинным коридором, куда выходили двери жилых комнат, а в противоположном от входа в квартиру конце – двери ванной и огромной по тем временам кухни, площадью метров двадцать, с окном, выходившим на балкон, который примыкал к нашему эркеру. Окно было широким, трехстворчатым, с очень низким подоконником, буквально на уровне колена. Оно было настолько широким и настолько низким, что соседи пользовались им, чтобы вылезать на наш балкон из кухни, для складирования там своих припасов. Это было до того, как мы заехали в нашу комнату и обжили свой балкон. Прямо в кухонной стене у раковины заботливым архитектором был предусмотрен тяжелый ковш мусоропровода, что, конечно, было удобно с точки зрения оперативного избавления от мусора, но, к сожалению, такое удобство имело и другую, мало приглядную сторону. Из этого ковша, поднимаясь по трубе мусоропровода из камеры в цоколе, куда сваливались отходы кухонной жизнедеятельности всех шести этажей дома, вылезали огромные черные тараканы, величиной с большой палец руки и нахально расползались по кухне и коридору. Для своих вылазок они выбирали, как правило, темное время суток. И, выходя ночью из комнаты в неосвещенный коридор, надо было быть готовым к тому, что под ноги будут попадаться и с громким хрустом лопаться раздавленные хитиновые спины этих мерзких здоровенных нечистоплотных жуков. А стоило зажечь свет, как они, шурша лапками, начинали быстро разбегаться во все стороны, стараясь забиться в какую-нибудь укромную щель под плинтусом или холодильником. Особенно, они, мучимые жаждой, любили экскурсии в нашу просторную ванную, где метались в ванне, соскальзывая с ее гладких эмалированных бортов, когда их поливали кипятком из душа.
Сосед наш был мужичком рослым, крупным и крепким. Под стать ему была и его дочурка – не по своим пяти годам крупная и тяжелая. Когда она пробегала по коридору мимо нашей двери, казалось, что по паркету с топотом проносится пара бизонов, сотрясая пол и заставляя бокалы в маленьком серванте опасно танцевать и нервно звякать. А если учесть, что передвигалась девочка только бегом, что, в общем, присуще детям ее возраста,
