– В смысле? – Люся даже рот от удивления разевает.
– Учителя могут начать к вам излишне придираться, – поерзав, предполагаю я. – Из-за обиды. Могут начать занижать отметки.
– Мам, ну ты придумала! – Дочь хохочет. – Глупости какие.
***
Ночью я никак не могу уснуть. Люся бодро сопит на своем диванчике у окна, а я верчусь с боку на бок, как поросенок на вертеле. Меня тревожит предстоящая встреча с психологом. Люся ведь написала в какой-то там анкете, что я ее ремнем стегаю. Вдруг психолог этому поверила? Я понятия не имею, как доказать, что у нас в семье и в помине нет телесных наказаний.
Утром в субботу я встаю совершенно разбитой. Вокруг глаз виднеются темные круги, голова раскалывается. Марк присылает мне картинку с котятами и голосовое сообщение. Спрашивает, как мое самочувствие. Я делаю селфи и высылаю ему. «Бедняга! – пишет Марк. – Выздоравливай». Мне становится грустно. Я ведь ожидала, что мои выходные будут наполнены романтикой, а вместо этого мне надо идти в школу и выслушивать о себе всякое неприятное.
Во всей ситуации радует только одно – то, что Тисецкий обещал не приходить. Мне не хочется снова видеть этого мерзкого бородача. И тем более не хочется оправдываться перед психологом в его присутствии. Он мою дочь выставил крайней, а если услышит о Люсиной анкете, вообще устроит истерику.
Я натягиваю черные брюки и глухой белый свитер, собираю волосы в хвост. Краситься лень, только синяки вокруг глаз замазываю тоналкой. Вместо вчерашнего пальто нацепляю куртку, вместо ботинок на каблуке – обуваю простые, на плоской подошве.
– Ариана удалила канал? – спрашиваю я у Люси перед выходом из дома.
– Нет, – помолчав, признается дочь. – Она еще не читала мои сообщения.
Мысленно чертыхнувшись, я чмокаю Люсю в щеку и тащусь в школу. В груди у меня копошатся дурные предчувствия.
Кабинет психолога располагается на первом этаже. Я нахожу его почти сразу, дергаю за ручку массивную дверь. Та почему-то заперта. Может, психолог и не в курсе, что у нее сегодня какая-то консультация?
Потоптавшись, я стучу и прислушиваюсь.
– Да нет там никого! – грохает рядом со мной голос Тисецкого. – Не ломитесь.
От неожиданности я даже слегка подпрыгиваю. Оборачиваюсь. Тисецкий нависает надо мной стеной, на его лице читается недовольство.
– Без вас разберусь, что мне делать, – цежу я и демонстративно стучу еще раз. Разумеется, мне никто не отвечает.
Тисецкий медленно окидывает меня взглядом, ухмыляется.
– Как вы интересно сегодня вырядились. Решили прикинуться пай-девочкой? – чуть погодя спрашивает он. – Думаете, поможет?
Я решаю не отвечать, отхожу немного в сторону, делаю вид, что изучаю плитку под ногами. Сердце бьется быстрей обычного, ладони потеют. Вот какого черта он притащился? Говорил же, занят будет.
Из кабинета, располагавшегося дальше по коридору, выглядывает полная кудрявая женщина.
– Вы ко мне? – спрашивает она.
– Нет,