– Так, Генка, хватит издеваться над животными! – с притворной строгостью одёрнул его Женечка. – Сам, вон, возьми в зубы ручку и попробуй что-нибудь накалякать. Greenpeace-а на тебя нет!
– Ага! Он занят защитой твоих прав, козёл! – парировал Гена, тем самым, возвращаясь к выеданию мозгов.
– Геночка, – Ира поспешила отвлечь его от неприятной ей темы, – по поводу санскрита Зив сказал:
«Евгений Вениаминович, я думаю, Вы не будете спорить с тем, что Веды лучше читать в подлиннике».
А когда я ему заметила, что в письменном виде он выразил эту мысль несколько иначе, он сказал так:
«Ира, я передал суть сказанного и, думаю, этого вполне достаточно».
А сама я полностью согласна с Женечкой. Хватит заставлять Зива и Лоренца писать. Убедился, что могут, и будет. Мне кажется, синхронный перевод тебя вполне устроит.
– А вдруг что не так скажете? – изобразил Гена подозрительность.
– Так ты у них спроси, правильно ли тебе изложили, – ответила ему Ира.
– А как я узнаю? Я ж их не слышу.
– Генка! – Женечка посмотрел на него как на идиота. – Языком жестов они тоже неплохо владеют. Правда, друзья?
Зив и Лоренц кивнули.
– Ни фига себе! – снова ошалело воскликнул Гена.
Судя по всему, в глубине души он отчаянно надеялся, что всё это что-то вроде циркового представления. Но его надежда неотвратимо испускала дух.
– А вообще, Женич, это на тебя Greenpeace-а нет, и стыда с совестью тоже. Это ж надо! За невинным зверьём прятаться!
– Э-э-э! Попрошу не выражаться! – возмутился Женечка почти искренне. – Зив, тяпни его как следует, чтоб не обзывался.
– Евгений Вениаминович, а если он Вас ещё раз козлом или сволочью назовёт, Вы его тоже покусаете? – проурчал Зив.
– Что он сказал? – спросил Гена, внимательно выслушав собачье урчание, усиленно вслушиваясь.
– «Евгений Вениаминович, а если он Вас ещё раз козлом или сволочью назовёт, Вы его тоже покусаете?» – повторила для Гены Ира.
Гена покатился со смеху и хохотал очень долго, а потом…
А потом его гнев окончательно прорвал плотину.
Ира Гену таким разъярённым никогда не видела и никогда не подозревала, что его словарный запас столь богат как отчасти цензурными, так и не совсем цензурными, а также и совершенно нецензурными ругательствами.
Он ходил, точнее, почти бегал по гостиной, зверски жестикулировал и истошно орал. Помимо нынешнего события, он припомнил Женечке всё, как поняла Ира, начиная от Сотворения Мира, а вполне возможно, и с ещё более отдалённых времён.
В самом начале Ира попыталась остановить его, приняв этот взрыв за шутку. Она даже представить себе не могла, что такое может быть всерьёз. Понять это ей пришлось быстро, и она от ужаса аж вдавилась в кресло, на котором сидела.
Женечка сосредоточенно рассматривал что-то на потолке и казался безмятежно спокойным, словно не в его адрес нёсся остервенелый поток ненормативной лексики.
Женечкин отсутствующий вид ещё больше бесил Гену. Его ярость, по всем