– Женька, а ты, оказывается, не садист. Ты – садомазохист.
– Ты думаешь, я испытывал удовольствие от того, что меня вот-вот стошнит? Ничуть. Я даже в какой-то момент пожалел, что затеял всё это. Знаешь, я, оказывается, был о твоей бывшей соседке слишком высокого мнения, когда предположил, что в постели она полный нуль. Это не просто нуль! Это…
– Же-еня! – возмутилась Ира. – Может, ты был недостаточно ласков с ней?
– Не думаю. Знаешь, когда я лёг рядом с Натали…
– Послушай, может, ты не будешь делиться со мной подробностями? – Иру передернуло.
– Наконец-то, ты поняла меня! – торжествующим шёпотом воскликнул Женечка, явно имея в виду Ирин брезгливый вздёрг. – Ума не приложу, что с ней муж делает?
Ир, подумай сама! Она ведь, сколько её помню, завидев меня, прям как кошка перед котом приседать начинала. Представляешь, какая мечта у девочки сбылась? В таких ситуациях даже воплощённую фригидность страсть обуревает. А эта – ну хуже полудохлого тюленя.
– Может, она Дашуньку разбудить боялась? – пыталась оправдать приятельницу Ира.
– Ира, я что, по-твоему, сумасшедший? Дашунька спокойно спала на третьем этаже, а мы здесь были.
– Та-ак! – Ира уперла руки в боки. – Значит, мой диван осквернили? – с притворной свирепостью прошипела она, но не смогла скрыть улыбку.
– Что? Диван? Ира, тебе жалко диван? Ира! Меня осквернили!
Ира больше не могла сдерживаться и согнулась пополам, стараясь не хохотать слишком громко.
Во всё время разговора она изо всех сил пыталась вымучить из себя сочувствие к Наташе, но теперь бросила это бессмысленное занятие и честно призналась себе, что, как и Женечка, ждёт не дождётся, когда та проснётся, чтобы посмотреть в её ясны очи.
– Знаешь что, осквернённый, – немного успокоившись, но всё ещё сквозь смех сказала Ира, – свари-ка ещё кофе.
Она поднялась вместе с Женечкой с благим намерением приступить к ликвидации горы оставленной вчера грязной посуды.
Судя по тому, что эта гора оказалась гораздо скромнее ожидаемого, Женечка поднялся уже давно. Однако, судя по тому, что она всё ещё возвышалась над раковиной, он не счёл необходимым лишать сомнительного удовольствия остальных страждущих заняться решением бытовых надобностей.
– Мне оставил? – спросила Ира, окидывая взглядом содержимое раковины.
– Да я б вообще ничего не мыл. Со злостью как-то справиться надо было.
– Видимо, ты не так уж сильно и злился.
– Это почему?
– Если бы твоя злость отличалась особой грандиозностью, тут бы царил идеальный порядок.
– Ира, я, как ты сама заметила, тебе часть оставил. Исключительно по дружбе.
– А с чего это я, по-твоему, злиться должна?
– Палладина, да неужто ты мне вот так запросто простишь измену?
– В смысле?
– Ну я ж с твоей бывшей соседкой переспал.
– Жень,