Граждане сами должны принимать участие в общественных делах и оказывать содействие Правительству, которое без них шагу ступить не может. Вот до какого решения дойдено в государствах даже самых неограниченных.
Но мы, русские, не понимаем еще, что такое гражданин и считаем его зверем, мы чуждаемся действий публичных, да и не чувствуем охоты, не умеем заниматься общественными делами, как показано выше: как же тут быть, что делать?
Из статьи «Заметки на Троицкой дороге».[98]
Гостя в Кирееве (близ Химок) у Ивана Федоровича Мамонтова, Погодин нередко посещал соседнее село Бусино. Впечатления свои от этих посещений он огласил печатно.
«Ну, вот, – сказал я однажды десятскому, – какое счастье Бусину, мужички-то разбогатеют. – Отчего же? – спросил он. – Как отчего, работа у них под боком (в Кирееве) и с таким верным расчетом, на наличные деньги. – Да они у нас не работают. – Как не работают, да кто же у вас работает? – Издалека: рязанские, можайские. – А они-то что? – Они ленятся.
Познакомился в другой раз я со священником и нашел в нем человека очень порядочного, степенного, не без образования. – Помилуйте, батюшка, отчего ваши мужики не работают в Кирееве? – Кто же их заставит – вольные люди. – Нужда должна заставить. – Под городом они пробиваются как-нибудь и большой нужды не чувствуют. – Почему же вы не подаете им советов? – Не послушаются, да вот что я вам скажу: у нас строится церковь, разные материалы надо возить, и я не мог их убедить, чтобы они взялись привезти для своей церкви даже за плату. – Неужели нет у них начальства? – Есть, да вдалеке, притом начальству нет дела до их жизни. Начальство собирает подати, да судит жалобы.
И долго я ходил по полю, думая об этом разговоре. Бусино – да ведь так живет и вся Россия: мужики платят подати, многочисленные их начальники (которых столько, заметил мне кто-то, что и шапки надевать нельзя, потому что беспрестанно надо бы снимать ее для поклонов), многочисленные начальники заботятся только о предотвращении беспорядков. Народ остается без надзору, грубеет, обленивается, дичает в кабаках и под ферулой земской полиции. “Русская Беседа”, уважаемая мною весьма много, думает, что надо народ предоставить самому себе, что он придумает сам для себя лучше всех, что ему нужно. Нет, это неправда, народ недалеко уйдет, предоставленный самому себе; много, много, если он достигнет какого-нибудь материального благосостояния, выработает себе порядочные формы – не более. Соблазны так называемой цивилизации помешают ему остаться в своей патриархальной чистоте, если ему не останется никакой другой дороги, как по тем этапам, о которых я говорил в статье о Троицкой дороге: