Золотая клетка. Юй Сы

то разжимала кулаки, ее губы казались опухшими, а в глазах читалась ярость. – Выпейте, пока горячее, – посоветовал он, спеша откланяться и оставить императрицу одну. Кажется, великий советник снова разбудил дракона. Выходя во внешние покои, Чжоу Су закрыл за собой дверь и покачал головой. Он совершенно не представлял, зачем Шан Юй вечно злит Ее Величество, а сегодня, кажется, и вовсе довел ее до полного бешенства. Ни один человек во дворце не осмеливался на подобное, даже учитывая то, что у императрицы не было реальной власти. А Шан Юй… и как он успел за пять минут вывести Ее Величество из себя настолько, что та кинула в него тушечницу? Продолжая качать головой, Чжоу Су направился по своим делам.

      Между тем Мин Сянь наконец «отмерзла». В смешанных чувствах она посмотрела на суп на столе и заметила тушечницу – край ее окрасился в красный цвет. В новом порыве ярости Мин Сянь запустила ее куда подальше, чудом не разбив ничего вокруг. Она хотела отправить следом и суп, и вообще разнести тут все к чертям, но вовремя одумалась. Императрице не к лицу такие вспышки ярости. Сжимая кулаки, она сделала несколько кругов по комнате, прежде чем почувствовала, что более-менее успокоилась. Все вино давно выветрилось из ее головы, и теперь она ощущала только пульсирующую боль в висках. Девушка взяла миску с супом и выпила его одним глотком, внезапно почувствовав, как саднит нижняя губа.

      – Этот сукин сын еще и укусил меня! – взревела она, в сердцах разбивая миску об пол. Мелкие осколки тонкого фарфора разлетелись во все стороны, а императрица устало опустилась на кресло, прикрывая глаза рукой. – Что мне делать… Что же мне с ним делать… – вся злость ушла, оставив только невыразимую печаль и тяжесть в груди.

* * *

      Маленькая Цюйцинь была большой непоседой, однако ей никогда не попадало сильно от отца-императора по двум причинам: во-первых, монарх был слишком занят государственными делами и не слишком пристально следил за своим Внутренним дворцом, оставляя решение всевозможных проблем на императрицу Чжэнь; а во-вторых, потому что за спиной у младшей из его детей всегда стояли братья, готовые умолять отца-императора сжалиться и не назначать строгое наказание.

      Однажды Четвертая принцесса попыталась ускользнуть из дворца, переодевшись в одежду готового помочь ей чем угодно Шан Юя. Она хотела отправиться посмотреть, как живут простые люди, но детей, конечно же, поймали, и эта весть даже дошла до Мин Дуаня. В тот раз он сильно разгневался и строго наказал их, невзирая на то, что Цюйцинь была девочкой – детей оставили стоять на коленях напротив императорского кабинета, где они медленно превращались в маленькие сугробы. Было начало зимы – простой люд сегодня праздновал фестиваль Лаба, и снег, словно в наказание, плотными хлопьями опускался на дрожащих детей.

      Шан Юй переживал наказание с совершенно серьезным лицом, как маленький воин, зато Мин Сянь уже вовсю шмыгала носом, утирая текущие сопли. Ее маленькое раскрасневшееся личико предвещало начало серьезной лихорадки, но отец был