«Не говорил. Но мои уши слышали, а глаза видели… От такого наследия твоих братьев не то что девица чувственная, не то что я убийца многоопытный, даже ангелы крепчайшие в обморок падут. Не зря отец Вельгус требовал сжечь дотла тебя, меня и все что в подземелье Правды о нас напоминает. Он чувствовал. А может, и Господь надоумил».
«Отец Вельгус, старый кровопийца Епископ и его монахи – это всего лишь черви, ползающие по земли до назначенного времени. Им ничего не дано, и нечего передать после себя. Они распадутся в тлен, и никто, и никогда о них не вспомнит.
А братья-тамплиеры? Они властвовали на земле, на небесах и в аду! Они и сейчас властвуют, и всегда будут властвовать! Ибо только они смогли понять и соединить в себе божье и сатанинское. Но это не твое предназначение. У тебя лишь было маленькое задание. Пустяк. Сохранить и отдать. А этого ты пока не выполнил. Так что не надейся – ни ад, ни небеса тебя с распростертыми объятиям не примут. Так что берись за ум. Возвращайся к предназначенному и…
Слаб ты стал. Ох, слаб. А все эти женщины! От них твои страдания и скитания!
Выбрось из своей огромной головы этих мерзких существ, что являются ни чем иным, как коварным оружием, сокращающим жизнь мужчины. Я говорю не только о ней. Обо всех. Ибо все они одно и то же – родительницы греха!
Вспоминай! Вспоминай!»
Гудо не желает, трясет головой и глухо мычит. Но сейчас память – это меч в руках демона Гальчини. Этим мечом он рассекает мозг. Каждый удар – новое воспоминание о забытых временах.
Удар…
Гальчини щипцами вырывает кость из грудной клетки все еще живого пивовара, по наущению дьявола мочившегося в собственно изготовленное пиво:
– Смотри. Из такого ребра Господь создал женщину. Смотри, кривая кость, в которой даже нет костного мозга. Как не верти – она отклоняется от мужчины. Из этого явного недостатка следует, что женщина всегда обманывает. Она животное несовершенное. Только вот церковники решили, что в ней есть душа[47]. Но разве может быть душа у той, кто стал причиной первородного греха. А еще Ева стала преградой между Богом и Адамом. Если бы не было ее дочерей – мужчины и сейчас напрямую общались бы с Всевышним, как было это в Эдемском саду!
Еще удар… Гальчини взмок, добиваясь признания от старой ведьмы:
– Твое колдовство родилось вместе с тобой. Ибо ты женщина, а значит, скорее подвержена воздействию противника божьего, вследствие естественной влажности своего тела. Слезы женские не от боли, а от коварства. Ведь когда женщина плачет, она желает ввести в заблуждение и тут же обдумывает козни и месть. Она слаба и умом и телом. Поэтому отомстить может только коварством. А как обманывать, лукавить, выдумывать и выполнять задуманное? Только призвав дьявола влажностью того отверстия в своем теле, что никогда не говорит «Довольно»! Своим влагалищем! Его-то сейчас я и прижгу…
И еще… Гальчини проводив за дверь благородную даму,