– Да даже если бы не поверила, – усмехнулся он, – это ничего страшного. Они меня почему-то рано тогда сбросили. Я хотел сказать, что это её неполное имя. Её зовут Марианна. Просто она предпочитает «Анна». Они этого не сказали?
Она настолько сильно удивилась, что ей пришлось приложить усилия, чтобы оставить выражение своего лица внутри приличных рамок.
– Нет, не сказали… – пробормотала Кира, чуть не добавив «пара чертей», – Я уже пойду, думаю, – сообщила она, встав с дивана, – Уже долго сижу.
Ей очень захотелось добавить «и это не потому, что мне с вами скучно», но она, конечно же, решила этого не делать.
Чтобы сдержать наплыв яростного уныния, Кире пришлось заставлять себя фокусироваться на работе. Ей это, тем не менее, удалось: конец рабочего дня приблизился быстрее и безболезненнее, чем она ожидала. Достав наушники и нацепив их в лифте на шею, она приготовилась выйти на улицу и включить что-нибудь потяжелее и погромче – открыть хоть какой-нибудь тоннель для выхода оставшихся чувств. Музыка была похожа на рыбака: она могла ловить нужные чувства на приманку; если удавалось синхронизировать внутренние ощущения с музыкой, то получалось зацепить их за неё; можно было резко дернуть за удочку, вытащить эти чувства на поверхность и дать им уйти – дать им не застаиваться. Конечно, у неё никогда не получалось вытащить всё; только часть; но это было лучше, чем ничего.
Когда она шла в потоке идущих с работы людей по холлу первого этажа, она заметила впереди себя Амира; как только Кира решила, что ей можно было не зацикливаться на этом наблюдении (все её коллеги уходили примерно в это же время) и переключиться на раздумья по поводу выбора трека, она врезалась в его спину: он резко остановился. Столкновение заставило его тут же обернуться:
– Извини, – испуганно выпалил он, обернувшись; его лицо было бледным, – Не сильно?..
– Нет, всё нормально… – ответила слегка обескураженная Кира.
– Ага… – кивнул Амир и пошёл дальше; на этот раз гораздо медленнее.
Кира обогнала его и вышла из здания; на том же месте, что и в прошлый раз, был одиноко припаркован автомобиль, возле которого стояли брат Амира и, на расстоянии нескольких метров от него, Таня. Кира почувствовала, как внутри неё из своего убежища выпрыгнуло неуёмное, нетерпеливое и неукротимое любопытство; сейчас, правда, она не могла остановиться, уйти в тень и начать незаметно подслушивать – её было слишком хорошо видно. Оставалось только одно – неторопливо идти в сторону своего дома.
– Я тебя спрашиваю, на звонки почему не отвечаешь, – угрожающе прозвучал мужской голос у неё за спиной.
– Я не отвечаю на незнакомые номера, – спокойно парировала Таня.
– Ты! – вскричал голос, – Ну-ка иди сюда! Иди, говорю!
Кира робко обернулась. Наверное, это должно было выглядеть естественно при таком крике? Кто угодно бы обернулся. У выхода из здания стоял Амир и не двигался; видимо, последние реплики были обращены к