– Я люблю красивое бельё.
– Это твоё личное предпочтение. Я покупаю японское. Монотонное, хэбэшное, – Соня сдвинула горловину кофты, чтобы показать лямку топика, – Рай. К чему я. К тому, что они даже сталкивают нас в боях за совершенство. Мы – соперницы. Только победит не сильнейшая, а красивейшая. И даже не красивейшая, а та, кто приложила больше всех усилий.
– Ну ты загнула монолог. Теория заговора какая-то.
– А что? Скажешь, всё не так? А для того, чтобы мы не собрались все вместе и не дали массовый отпор, нам пропагандируют то, что мы не умеем дружить. Или что нас интересуют только семья, мужчины и дети, которые должны сгрудиться вокруг нас и отгородить от других женщин. Мир вообще боится, что женщины дадут отпор и поставят под вопрос всё, что навязывают им с детства. Поэтому если они собираются не в какие-нибудь там социально одобренные группы, типа клубов по интересам, а для того, чтобы обсудить своё место и свои права, над ними принято насмехаться и показывать пальцем. Причины какие-нибудь уничижительные придумывать. Мол, раз собрались, значит вам нет места в одобренной обществом картине. Фрики значит. И… К чему это я изначально? А. Собственно, когда дело доходит до чего-то личного, дорогого, до сердечных дел…
– «Сердечных дел», – перебила её Таня, – Говоришь, как моя бабушка.
– Или моя бабушка, – улыбнулась Соня, – Не цепляйся. Когда дело доходит до личного, мы, накушавшись всего этого, задыхаемся в ненависти к сопернице. Мы же так старались! Получается, она старалась лучше. Как это пережить? Никак. Или уничтожить её этими… как ты там говорила, угрозами или чем-то таким, или уничтожить себя – ненавистью и самоуничижением. Это борьба не на жизнь, а на смерть; нас всю жизнь тренируют для этого. Выживет только одна.
– Не понимаю. Всё равно. Ты бы так делала?
– Что конкретно? – спросила Соня и, не дождавшись ответа, продолжила, – Ты же помнишь, как я закончила со своим первым парнем?
– Конечно.
– Я настолько ненавидела ту девушку, что мечтала убить её. Серьёзно, я думала, что готова на убийство. С предварительными пытками. Я не шучу. Я мечтала о её пытках.
– Соня, хватит преувеличивать. Ты – последний человек на земле, который будет мечтать о пытках.
– Я тоже так думала. Оказалось, что образ мыслей может доводить людей до неожиданных крайностей. Это, кстати, и заставило меня тогда задуматься: я тоже была уверена, что я – последний человек на земле, который будет мечтать о пытках. А что ты чувствуешь