всепозволенья, власти или НЕ —
ПОВИНОВЕНИЯ… А впрочем, нет – искусства
быть разной вне судьбы и сердца вне.
Повсюду быть не следствием – причиной
всех следствий в разговоре о судьбе.
И – никогда, ни в чём наполовину…
Всё – до конца! Зачем это тебе?
Молчание улыбкою играет.
И яблоко – на краешке стола…
Что впереди, ещё никто не знает.
Но женщиной она уже была…
РЕФОРМАЦИЯ
Быть может, грешен я. Простишь ли ты меня…
Осмелился вчера я вознестись до тайны…
за проповедью вслед… И – тайны не храня,
предстать перед тобой, хулитель не случайный.
И, повинуясь истине, и папству вопреки,
во славу Виттенбергского Собора,
я возвеличил Правду от своей руки.
И именем твоим избавил от позора.
Своекорыстие, мирская суета,
бесовские дела меж ангельских сентенций,
и грешник грешникам – святая простота —
всё отпускает впрок продажей индульгенций.
Повсюду слышна чуждая латынь.
И Библия, немецким не владея,
не стала другом… Праведник, остынь!
Друзья – ростовщики и лицедеи…
И человеки, веря и скорбя,
и милости одной твоей желая,
стоят пред пустотой, в которой нет тебя,
обман и вероломство прославляя…
Восторг и откровения любви…
Глаза в глаза… И вера во спасенье…
И в каждом – воля. Только позови
исполнить на Земле своё предназначенье.
И, принимая молча свой удел,
изгнав в себе лукавство лицемера,
признать приоритет Закона Дел
пред сущим естеством Закона Веры.
Быть может, грешен я. Но – сто за одного —
высокому – полёт! Нет ни преград, ни крыши…
Лишь ТЫ один… И больше – никого.
Услышь меня! Но ты меня не слышишь…
«И он не знал, что БИБЛИЮ “исправив”…»
… И он не знал, что БИБЛИЮ «исправив»,
переиначив всё в её дому,
и ничему надежды не оставив,
он навсегда «исправил» жизнь саму…
И тихо таит «Прокламация» —
КАПИТАЛИЗМ ПРИШЁЛ С РЕФОРМАЦИЕЙ…
Жестокие дела. Зато слова – как шёлк…
Человек человеку – волк!
СКАЗКА ПРО ТЕДА И ТОДДА
Фрагменты немецкой сказки
На жёлтом камне у леска,
вдали от всех дорог,
где предвечерняя река
и звёзды, как горох,
лягушки всплеск – последний шанс
хоть с кем поговорить,
сидит, раздумывая, Ханс
о том, как дальше жить.
Двенадцать душ в его дому,
хоть столько не просил.
И никогда и никому
не говорил: «Нет сил».
А тут – тринадцатый… Где взять-то
крёстного ему?
Тринадцать душ, ни дать ни взять,
теперь в его дому.
– Что с кем сегодня не срослось?
В