Он ухмыляется.
– Да, но, думаю, тебе я сейчас нужен больше, чем какой-нибудь хоккейной зайке.
Я морщусь от этого термина и сразу думаю о женщинах, которые готовы наброситься на любого профессионального хоккеиста. Брюс отвечает на это смешком.
– Да ладно тебе, Митч. Вся команда на твоей стороне, чувак. Мы рядом. И все хотят, чтобы ты пришел на вечеринку.
Я скрещиваю руки на груди. Мы оба знаем, что это ложь.
– А что, если у меня уже были планы на вечер?
Брюс смотрит на диван позади меня. На нем ворох из подушек и одеял. Кофейный столик рядом с диваном, который, как говорил дизайнер, изменит мою жизнь, весь заставлен пакетами из доставки и коробками с недоеденной пиццей. Словно издеваясь, экран телевизора застыл на сцене, подчеркивая очевидный факт того, что я устроил себе марафон фильмов Джона Уэйна.
Брюс вновь переводит взгляд на меня, вздернув бровь.
– Что? Это же классика.
– Иди. Переоденься. Сейчас же. – Он тоже складывает руки на груди.
Я вздыхаю.
– Мне нужно в душ.
Он поднимает руку и смотрит на свои дорогие часы.
– У тебя пятнадцать минут, чтобы помыться и одеться.
– Ладно. – Побежденный, я иду по коридору в главную спальню.
– И больше не смей разговаривать со мной таким тоном, юноша! – кричит мне в спину Брюс.
Затем я слышу, как он включает фильм и как Том Чейни говорит:
«Не провоцируй меня. Там, в яме, гремучая змея, и я тебя туда брошу».
Двадцать минут спустя я сижу на пассажирском сиденье старого «Шевроле», принадлежащего Брюсу. Только не спрашивайте меня, почему он отказывается расстаться со своим драндулетом. Вратари – странные люди.
Я поправляю воротник своего пальто и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Брюса.
– Так, а где же все‐таки будет эта вечеринка?
Брюс не отрывает взгляда от дороги, его плечи слегка напряжены.
– Ох, я совсем забыл спросить, как прошла вчера тренировка! – Он выдавливает из себя фальшивый смешок. – Малыши в коньках тебя умилили?
– Ну, во-первых, им где‐то двенадцать, а не три года. И прошло это просто ужасно, – я решаю ему не врать. – Почему ты увильнул от вопроса?
– Я не увиливал. – Он включает поворотник и перестраивается. – Эй, не хочешь заехать за кофе?
Наклонившись вперед, я нажимаю на старые часы на приборной панели его пикапа.
– В восемь вечера?
– Ой, а что, у тебя животик заболит? – дразнит он, тыкая меня в бок.
Я вновь собираюсь спросить его, где вечеринка, но он успевает нажать кнопку на радио. Оно оживает и заполняет пространство веселенькой песней в стиле восьмидесятых.
– Чувак! Вот это песня! – Брюс начинает громко подпевать. В песне поется что‐то про женщину, что ей нужен герой и что она держится за него.
Я закатываю глаза и наконец сдаюсь. Он либо избегает вопроса, либо у него серьезные