– Отринув имя, ты не отринешь прошлого, – спокойно сказала Миранда. – Тот малыш Микаэль, жаждущий любви и заботы, все еще где-то глубоко внутри тебя. Ему страшно и одиноко. – Мои пальцы крепче сжали кружку. – А ты обрекаешь его на вечные муки, отрицая данное тебе при рождении имя и продолжая совершать гнусные поступки, взращивая внутренних демонов.
– Хватит! – Я с грохотом опустил кружку на стол. – Устал от твоих проповедей.
– Мне больно за твою душу, Микаэль, – прошептала она. И в этот момент я увидел во взгляде Миранды то, что послужило спусковым крючком. То, что окончательно разрушило мое и без того хрупкое самообладание. Жалость. Промелькнувшая в ее взгляде жалость вонзилась тупым ножом в сердце.
– На хрен мне не нужна твоя благодетель! – заорал я на весь дом, вскочив и швырнув кружку в стену. Керамика разбилась на крохотные осколки, опав на кухонный островок и пол.
– Как и твоя гребаная вера! – продолжал распаляться я, схватив стул и отбросив его в ближайший шкаф со стеклянными вставками, осколки которых обрушились на пол, разбавив цветную керамическую мешанину.
– Не смей. Меня. Жалеть, – процедил я сквозь зубы убийственным тоном и только потом взглянул на Миранду.
Зажмурившись и вцепившись в вилку, она дрожала всем телом, а по щеке ее стекала слеза.
Вот черт.
Злость тотчас сменилась беспокойством. В три шага я преодолел разделяющее нас расстояние и притянул Миранду к себе, отчего она лишь сильнее съежилась.
– Прости, – прошептал я, гладя ее по волосам. Затем поцеловал в лоб, висок, скулу, нос и принялся осыпать поцелуями каждый дюйм ее лица. Поймал губами очередную слезинку, и тогда Миранда открыла глаза.
Я немного отстранился. Она продолжала стискивать вилку, а в моем разуме промелькнула совершенно безумная мысль: обнимая ее, я проявил уязвимость. Если бы Миранда действительно желала мне навредить, уже бы с легкостью могла вонзить металлические зубчики мне в шею. Или дотянуться до ножа. Но поразила меня не сама эта мысль, а осознание того, что я полностью вверял ей свою жизнь. Готов был умереть от ее руки без сожалений.
Миранда продолжала смотреть на меня непостижимым взглядом.
Когда ты стала скрывать от меня свои мысли, ангел мой?
– Я люблю тебя, ты же знаешь это, правда? – произнес, продолжая гладить ее по волосам. – Так чертовски сильно. И никому не позволю тебе навредить. Как и сам не причиню боли. Миранда, ты – все, что у меня есть. И я скорее сожгу весь этот гребаный мир и принесу пепел к твоим ногам, чем позволю забрать тебя у меня.
– Знаю, – прошептала Миранда, отложив вилку и коснувшись моей щеки. Ее нежные пальчики обвели контур моего лица: коснулись высоких скул, кончика носа, линии губ. – Ты гораздо сильнее, чем тебе кажется. – Голос ее дрогнул, а глаза заблестели от скопившихся слез. – И в тебе тоже есть свет, просто ты отказываешься его выпускать.
Я нахмурился.
– О чем ты го…
Но