– Мед в этом году на редкость тягучий и ароматный, – обращаясь к сидевшим на лавке под раскидистой липой старикам, заключил атаман. Те в ответ покачали утвердительно головами. Иван Михайлович, как водится, спросил за здоровье, за житье-бытье. Старики с удовольствием рассказали каждый о своем, не забыв упомянуть о радушии главы станицы.
– Так что вас привело ко мне, господа старики? – разливая чай в кисайки, вновь поинтересовался Иван Михайлович.
– Мы много времени у тебя не займем, атаман, – начал дед Трохим. – А суть нашего визита вот в чем. Миколе и почитай всей станице честь выпала в столице, в царском конвое служить. Сколько помню, из Мартанской только прадед Гамаюна такой чести удостаивался. Не каждому, стало быть дано. Служить в этом конвое почетно. Казак всю станицу, почитай, представляет. А для этого нужно казака и одеть, и обуть, и на доброго коня посадить.
Иван Михайлович, уважая традиции, слушал не перебивая, лишь догадываясь, к чему клонит дед Трохим.
– Так вот, мы своим стариковским советом посовещались и постановили, – продолжил дед Трохим, засунув ложку меда в рот и отхлебнув с кисайки горячего, душистого чаю. – Миколе твоему из станичного табуна самого лучшего коня выдать в подарок. Чтобы служил и честь станицы не уронил.
– Это вы, господа старики, никак за Кургана балакаете? – спросил Иван Михайлович, прищурив глаз.
– За него самого, – отозвался дед Трохим, а остальные старики утвердительно закивали седыми головами. – Сила в нем, выносливость, да и резвости не занимать. Всем коням конь. С таким не стыдно будет и рядом с ампиратором проехаться!
– Хороший конь!
– Вожак табуна!
– Племенной, шайтан!
– Ну что ж, – после недолгой паузы ответил Иван Михайлович. – Раз так, то будь по-вашему, деды. С честью Микола примет такой подарок от станицы и будет хранить, как зеницу ока. Потому что это больше, чем память. Это он Родину с собой увозит, станицу.
– Хорошо сказал, атаман, – закивали головой старейшины. Понравились им слова.
Провожая стариков, Иван Михайлович пожал руку каждому и обнялся по-православному троекратно. «Спаси вас Христос, господа старики. Мир хатам вашим», – напутствовал на дорогу дедов казак.
Марфа, узнав от Миколы новости, никак не хотела его отпускать, всплакнула украдкой в подушку. Но делать нечего. Такова судьба казачки. Казак на службе, казачке ждать его потребно. Свыкнется, не впервой.
Вечером, за трапезой, за которой собралась вся семья, Иван Михайлович, держа в руках пиндюрку с чихирем, произнес тост, в котором упомянул за свой род, овеянный славой, перечислив до седьмого колена предков. Затем сказал речь и за подвиги Миколы, благодаря которым тот удостоился чести служить, и напоследок сказал напутственное слово обоим сыновьям:
– Казацкое побратимство, сынки, крепче всего на свете. Это стержень, на котором стоит наш народ. Не забывайте об этом. Найди себе, сынку, верного товарища – и никакая людская