Всю дорогу до самой столицы подъесаул Билый то молчал, то разглядывал проносящиеся за окном купе пейзажи. «Красиво, конечно, но не наше. Не родное. Не Кубань-нэнька», – в такт стука колес отстукивали мысли в сознании. Перевел мимолетный взгляд на сидящую напротив него фаворитку императора и снова, глядя в окно, сосредоточился на своих мыслях. «Да и люди здесь… Что за люди. У нас, в станице, все просто, все открыто. Человеческая душа, как тот ветер степной, чиста и ароматна. А что здесь?! Куда ни посмотри, везде интриги, обман. Даже государь-император и тот против Закона Божьего идет, блудом не гнушается».
Микола вновь ненароком посмотрел на баронессу, и взгляды их встретились. Он смотрел на нее внимательно-строго, даже оценивающе. Она же, оправившись от перенесенного ею потрясения, ответила на его взгляд легкой улыбкой, в глазах загорелся тот самый огонек, который появляется у женщины, увидевшей очередной объект своего внимания.
«Ну что, баронесса, оттаяла? Ожила? Готова к новым подвигам? И, судя по твоему взгляду, очередной жертвой флирта ты выбрала меня?» – размышлял Микола, смотря как бы сквозь свою спутницу и пытаясь понять, что скрыто в душе у Измайловской. Вспомнилась супруга Марфа. Природная красавица, с темно-каштановыми густыми волосами, роскошной косой, живым, искренним взглядом вишневых глаз, сочными формами. Все-то в ней было настоящее, искреннее. Баронесса же была полной противоположностью Марфе. Неестественная бледность лица, такой же румянец на щеках, причудливый парик на голове и главное – это выражение ее светло-голубых, почти прозрачных глаз. Они были ненастоящими, каким-то безжизненными. Словно перед ним сидела не женщина, а кукла. Все в ней отдавало холодностью и фальшью.
Измайловская слегка смутилась от взгляда офицера, что на удивление выглядело вовсе не наигранным.
– Почему вы так на меня смотрите, господин подъесаул? – нарушила робко молчание баронесса.
– Прошу прощения, сударыня, задумался, – спохватившись, ответил Билый.
– О чем же, если вы позволите спросить? – спросила Измайловская.
– Извольте, – парировал Микола. – О семье своей. О родителях.
– Так вы женаты? – с легкими нотками разочарования отозвалась фаворитка.
– С Божией помощью, – заключил подъесаул.
– И как вам живется в ваших ста… ницах, правильно? – делано неуверенно задала очередной вопрос Измайловская. Она привыкла к особому вниманию столичных кавалеров и даже самого императора, что вела себя с ними кокетливо и порой даже неприступно. Ей нравилась играть всеми этими полковниками, гусарами, генералами. Но сидящий против нее офицер-конвоец был совершенного