Слегка трезвый, по случаю выходного дня заслуженный хирург республики по фамилии Добрецов взглянув на раненого, как его проинформировали, студента, произнес, – на политехника не похож, по признакам отсутствия интеллекта, и на студента ИФК тоже не тянешь – хилый очень. Наверное, медик: среди нашего брата, «дубов», кои горазды конечности кромсать, полно. Угадал? – спросил он, и всадил иглу шприца меж изувеченных пальцев. – Ветеринар, – промямлил я, от неожиданной, острой боли. – Ну…, тогда понятно; ветеринары…, эти и вовсе «дубы дубовые».
– Вы ветеринар. Скотские иголки пихаете в человека, – кажется, беззвучно простонал я. Но он услыхал, и немедля ответил, – нет, брат, игла обычная, лошадиная. Зато, сейчас три петельки завяжу, и через три недельки ты у меня заскачешь как юный жеребец. Политехник.
По поводу трех недель доктор не ошибался. Но получалось, что я мустангом скакать буду уже на каникулах. А пять экзаменов…? Выходило так, что достаточно сносно, с костылями, я начал передвигаться к концу второй недели, то есть за два дня до последнего экзамена. Никогда не угадаешь название предмета…, правильно химия. Судьба испытывала меня на прочность, эта мысль поначалу серьезно огорчала, но ненадолго. Я рассудил, весьма здраво: шансы сдать с первого раза этот ненавистный мне предмет, находясь в полном здравии и в моем, по части химии, не великом уме, приближался к бесконечно малой величине. Но суровый доцент Александрова в некотором роде женщина, и даже я, немалый циник, допускал наличие в ее непреклонном нраве такого чувства, как милосердие к убогим и сирым. А что же мне оставалось, как ни использовать этот призрачный шанс. Вдруг да повезет. Добравшись с вокзала до альма-матер, примерно, за час до назначенного времени, я принялся неспешно подниматься по знаменитой широченной лестнице, что слева от входа в главный учебный корпус. В здании, мягко говоря, народ не толпился, это и понятно –