– Так покажешь или нет? – настаивал Маркус.
– Вот уж нет. Пусть твой друг покажет. Он ведь тоже был там.
– Я не помню, как попал туда, – процедил сквозь зубы Айзек.
– Я подскажу ориентиры, – парировал Джордж.
– Итак, я готов! – сказал Маркус.
– Я тоже! – добавил Айзек.
– Но если выясниться, что ты соврал Джордж Пеше, и мы это докажем, то ты перецелуешь всех лягушек, каких мы сможем только поймать!
Мальчишки пожали руки и разошлись. Маркус и Айзек отправились в лес на поиски ведьминого дома, а остальные безмолвно смотрели им вслед. У самой кромки леса Маркус услышал голос Элизабет. По крайней мере, ему так показалось. Вроде бы она крикнула нечто вроде: «Да хватит вам уже! Возвращайтесь!» Маркус перевел взгляд на Айзека, но тот и бровью не повел, словно ничего не слышал. Так ребята вошли в чащу.
Погода благоволила им. Солнце хоть и светило тускло из-за облаков, но давало достаточно тепла и света. Да и дождя ничего не предвещало. Без каких-либо проблем мальчишки добрались до поляны, на которой нашли Айзека. И сейчас им предстояло сойти с тропы и углубиться сильнее в лес. Тут Маркуса посетила мысль, которая почему-то не пришла ему раньше.
– Звери!
– А?
– Что если на нас нападут звери?
Айзек замер. Ему тоже эта мысль не приходила. Потом он покачал головой и продолжил путь.
– Кабанов здесь встречали редко. А волки ушли далеко в лес. Я слышал, как отец говорил об этом с одним охотником.
Маркус понемногу успокоился. Но потом чувство тревоги вновь вернулось. В этот раз оно было каким-то неясным. Что-то беспокоило Маркуса. Но, что? Дикие звери? Нет, не они. Свет? Да, свет. Он потускнел. Маркус поднял голову. Кроны деревьев стали гуще и поэтому пропускали меньше света. Но было кое, что еще – туман, который белой дымкой ранее стелился по земле, теперь окутывал мальчишек молочной пеленой. И все же света было достаточно, чтобы беспрепятственно продолжать путь по ориентирам, подсказанным Джорджем. Тогда что же беспокоило Маркуса?
– Ты уже был здесь?
– Да, – отозвался Айзек.
– Ты же не помнишь пути…
– Я чувствую.
Этот холодный, безразличный ответ напугал Маркуса. Он непроизвольно вцепился в плечо Айзека. Чувство тревоги мгновенно превратилось в леденящий душу, парализующий страх. Айзек смотрел на искаженное ужасом лицо другом. А затем сказал своим обычным голосом лишь одно слово: «Тишина». Это простое слово не прогнало страх, но оно дало ему имя. Это был больше не безымянный страх, а просто жуткий, но вполне естественный факт.
Маркус стоял, прислушивался, привыкал к новому гнетущему ощущению. Тишина была мертвой, но не абсолютной. В густом тумане можно было расслышать треск веток, скрип деревьев, шелест кустов. Но все эти звуки были деформированы – невозможно было определить откуда они доносятся. И все же это были звуки, хоть и искаженные. А вот чего не было, так звуков,