– В гостиной картина перекошена, а телевизионный кабель вытащен из разъема и валяется рядом с телевизором. В спальне аккуратно подпилена ножка кровати, на простыни рассыпано нечто похожее на соль, а будильник заведен на девять. Мыло лежит на бортике ванной, а в мыльнице вода. В уборной не смыта моча. Дверца холодильника в кухне и вовсе была приоткрыта.
– Господи! Как ты подмечаешь подобные детали?
– Справедливости ради, я и сам довольно щепетилен в быту, поэтому было не так уж и трудно. Разумно предположить, что многое могло ускользнуть и от моего внимания.
– Достаточно того, что ты мне озвучил. Все это, мягко говоря, очень не похоже на Джошуа.
– Особенно писать в унитаз после смерти, не правда ли?
Михаил Розенблюм оторвал взгляд от дороги и изумленными глазами посмотрел на Эммануэля.
– Так значит, они были там…
– Верно, прошлой ночью. Они не знают, что он умер. И это дает нам преимущество. Теперь остается понять, как его использовать.
– Если они не знают, следовательно, мы можем заключить, что они не причастны к его смерти. Мэнни, ты все еще настаиваешь на том, что Джошуа не покончил с собой?
Поняв по лицу друга, что не дождется ответа на этот вопрос, Розенблюм быстро сменил тему.
– Как же мы их проморгали? Ведь прошлой ночью за домом уже следили.
– Немцы явно занимаются этим не первый месяц и должны знать окрестности и прилегающую территорию, как свои пять пальцев. Но ребятам своим все равно устрой нагоняй.
– Можешь не сомневаться, они свое получат сполна.
Глава 3
– Мэнни, ты меня нервируешь своим молчанием. Не мог бы ты раздумывать вслух?
Михаил Розенблюм хлопотал на кухне, готовя обед для себя и своего гостя. Выудив из холодильника упаковку с бифштексами, он вскрыл её и плюхнул красное с белыми прожилками мясо на разделочную доску. Не услышав ответа на свой вопрос, он отложил в сторону блестевший полированной поверхностью нож, обернулся и взял бокал с белым вином.
– Мэнни, – снова позвал он.
Невидящий взгляд Эммануэля Стириса рассеянно переместился на голос, а затем на мясо позади его владельца.
– Говядина? – безучастным тоном спросил он, всё ещё пребывая глубоко в собственных мыслях.
– А как же иначе? Не все из нас придерживаются столь прогрессивных взглядов, как ты. Некоторые побаиваются кары господней.
– Думаешь богу мало того, что мы пережили здесь и он возьмется за наши души после смерти?
– Не богохульствуй, Мэнни! – с досадой произнес Михаил Розенблюм. – В конце концов, что нам еще остается? Да и осторожность не бывает излишней.
– Осторожность, – задумчиво вторил Эммануэль Стирис.
Сделав солидный глоток шотландского, он отставил стакан и закурив сигарету, повернулся на вращающемся табурете к своему собеседнику. Взгляд его снова стал цепким и сосредоточенным.
– Миша, Чолер когда-нибудь делился с тобой своей личной жизнью?
– Нет.
Удовлетворенный