Ружье оказалось прижатым грудью Ленгдона к скале, и о стрельбе нечего было и думать. С бешеной энергией карабкался охотник вверх, преодолевая последние футы. Камни и щебень скользили и сыпались вниз. Но только через минуту удалось ему подтянуться к краю обрыва и взобраться на него.
Тэр был уже на расстоянии доброй сотни футов. Вперевалку, катясь, как шар, мчался он к расщелине. Снизу, из оврага, резко ударило ружье Отто. Упав на правое колено и облокотившись на левое, Ленгдон открыл огонь с полутораста ярдов.
…Случается порой, час, а то и всего минута изменит вдруг судьбу человека. За десять секунд, промелькнувших после первого выстрела из лощины, изменился и Тэр. Он надышался человеческим запахом. Он увидел человека. А теперь почувствовал, что такое человек, на собственной шкуре. Точно одна из тех молний, которые так часто на его глазах раскалывали темные небеса, сверкнув, обрушилась на него, войдя в тело раскаленным ножом. И одновременно с болью ожога, пронизавшей все тело гризли, до него докатился непонятный грохот, отдавшийся эхом в горах. Тэр уже взбирался по склону горы, когда пуля ударила его, расплющившись о жесткую шкуру и пробив мякоть предплечья. Кости она, однако, не задела.
Он был в двухстах ярдах от ущелья, когда первая пуля угодила в него, и почти в трехстах, когда его настигла вторая. На этот раз пуля попала в бок.
Ни один выстрел пока еще не ранил эту громадину всерьез. Ее не уложили бы и двадцать таких выстрелов. Но второй остановил медведя. С яростным ревом зверь обернулся назад. Громовый голос раскатился на четверть мили по долине, точно рев бешеного быка.
Брюс услышал медведя одновременно со своим шестым, совершенно бессмысленным выстрелом с семисот ярдов. Ленгдон в эту минуту перезаряжал ружье. Секунд пятнадцать Тэр, подставляя грудь под пули, бросал своим ревом вызов. Он вызывал на бой врага, которого ему уже не было видно. Но вот по спине зверя огненным кнутом хлестнул седьмой выстрел Ленгдона, и, подстегнутый неодолимым ужасом перед молниями, сражаться с которыми было ему не под силу, Тэр кинулся дальше, через расщелину.
Он слышал и другие выстрелы, звучавшие как гром, но не похожие на тот гром, что ему приходилось слышать в горах. Пули уже не доставали медведя. Преодолевая боль, он стал спускаться в лощину.
Гризли знал: он ранен, но никак не мог разобрать, что это за раны. Когда во время спуска он задержался ненадолго, на земле под его передней лапой быстро набежала небольшая лужица крови. Недоверчиво, с изумлением обнюхал он ее и зашагал на восток. Вскоре на него снова резко пахнуло человеком. Теперь запах доносил переменившийся ветер. И хотя Тэру