Мое сердце сжалось, я снова чуть не разревелась. Набралась смелости и взглянула на Кинэ.
– Оннэ, ты злишься на нас? За то, что надо за нами вечно присматривать? – Ком застрял в горле, Кинэ натужно улыбнулся и похлопал меня по плечу.
– Ну чего ты ревешь все время? Жалеть меня вздумала?
– Нет, – покачала я головой и утерла слезы. Вздохнула. – Ты ведь сильнее всех на свете. – Он ухмыльнулся, вспомнив как спас меня. – Но тебя заставляют нянчить нас. Ты хочешь на волю.
Кинэ сдержал порыв – я заметила, как он сжал кулаки.
– Сначала я возненавидел это решение, – признался он, с трудом сдерживая гнев и обиду. – Не понимал, почему… Почему.
Он скомкал остатки стружки от веток и швырнул их в огонь. Ярость, хоть и была скрыта, но я ее почувствовала.
– А потом свыкся, что это… навсегда, – он погрустнел. – Я слишком давно в клетке. Не уверен, что мне хватит сил взлететь.
– Прости… я не хотела… я…
– Не бери в голову. Ты тоже… не свободна, – как он интересно это заметил. Скосил на меня любопытный взгляд, будто хотел подглядеть за реакцией. Вздохнул. – Что бы ты сделала, будь у тебя другой выбор?
Я бы сказала ему: «Но у меня другого выбора нет, чего об этом думать?». Но это был Кинэ.
– Наверное, отправилась бы искать драконов вместе с тобой.
Кинэ рассмеялся и мы чуть не выронили клетку. Сокол издал сдавленный звук и пошевелил крыльями, насколько позволяли прутья.
– Видишь? Это рефлекс.
– Но ведь даже несмотря на то, что у него есть крылья, он тоже учился летать. – И мы можем научиться.
– Когда придет время, – пообещал мне почти торжественно Кинэ.
– Когда придет время, – я разглядывала сокола в клетке. – Омут.
– Что?
– Я назову его Омут. У него глаза такие же черные. А, как известно, страх проходит, если наделяешь страшными именами то, что приносит тебе радость.
– А если он улетит?
– А я не буду его держать, – пообещала я.
Кинэ кивнул и теперь, когда клетка была завершена, а сокол сидел внутри, отправил меня спать.
Забралась в шатер, поставив рядом с собой клетку. Сокол будто ждал, когда я успокоюсь, попытался сбежать. Но Кинэ смастерил клетку на совесть, оттого через время птица успокоилась. Уснула. Мне нравилось, что у нее теперь столь особенно имя.
Вскоре уснула и я. Спала крепко, но снилось странное. Шум ветра, как он выл властно и яростно. Сквозь него проносился огромный сокол. Омут. Он был хищным и опасным, но я почему-то была рада, что оба его крыла в порядке. А потом раздался треск, грохот. Я проснулась и с ужасом обнаружила, что шатер ходит ходуном. Внутрь ворвался взъерошенный Юншэн.
– Кисана! На выход! Быстрее!!! – Перекрикивал он бурю.
Буря.
Схватив клетку, прижала ее к себе и с большим трудом выбралась наружу. Юншэн подхватил меня, и только поэтому я не рухнула. Лагерь почти весь проснулся, народ пытался договориться, куда