Государственном музее нового западного искусства, Пермской художественной галерее и Вятском художественном музее в 1920-е и 1930-е. Вопреки распространенным представлениям, главной причиной царившего в музеях хаоса была даже не необходимость перестроиться и действовать в рамках идеологии марксизма-ленинизма, а типично сталинский стиль руководства, из-за которого всякое указание в любой момент могло быть истолковано по-новому или попросту отменено
[78]. Музейщикам, как и всем остальным, приходилось оперативно реагировать на невнятные, зачастую противоречившие друг другу «сигналы» сверху: антирелигиозные и антизападные кампании, реформы преподавания истории и лозунги о «социалистическом реализме», проклятия в адрес дореволюционного прошлого, а затем и его переоценку с точностью до наоборот. Прежде чем исследовать эти сюжеты (в книге они почти не затронуты), важно было разобраться, насколько практики художественных музеев в СССР вписывались в общемировой контекст, и этот обзор позволил понять: если отставить в сторону политическую составляющую, окажется, что они следовали актуальным на тот момент трендам. Вместе с тем становится очевидно, насколько современные музеи подвержены амнезии: им свойственно закрывать глаза не только на проблемные вопросы вроде колониального наследия или меценатов с сомнительной репутацией, но и на то, что якобы открытые ими форматы работы со зрителем, призванные сделать произведения более доступными, на самом деле были давно изобретены
[79].
Временные рамки исследования охватывают межвоенный период и условно ограничены 1918 и 1939 годами – хотя в каждой главе будет обозначена предыстория и показано, каким образом новаторские музеологические идеи развивались в дальнейшем. Межвоенный период здесь не просто хронологическое обозначение – ведь именно Первая мировая заставила музеи повернуться к массовой аудитории. В Великобритании в военные годы многие школы были отданы под военные нужды и переоборудованы, из-за чего музеи стали в том числе и местом обучения[80]. Во время и после войны в американских музеях для солдат и моряков проводили экскурсии, призванные отвлечь их от травматичных воспоминаний[81], а в бюллетене Метрополитен-музея рядом с анонсами мероприятий публиковали письма солдатских матерей, благодаривших музей за доброту, проявленную к их сыновьям[82]. В «образовательном кредо» Мет (1918) указывалось, что «разнообразные формы образовательной работы – это служба музея в военное время, и полностью их ценность будет осознана, только когда наступление мира принесет с собой новые ценности»[83]. Еще активнее музеи занимались просветительской работой во Вторую мировую: например, в Музее современного искусства (MoMA) открыли Художественный центр для ветеранов войны[84], а в том же Мет подчеркивали, что роль музеев и художественных галерей – «помочь сохранить базовый рассудок» во времена варварства[85].
Как следует из второй части названия, мы поговорим о том,
