– И поэтому так оделась? Твой наряд кричит о желании, дорогая. – Он прижимает кнопку чуть выше моего колена, и раздается сигнал. – О, смотри-ка, кто-то купил тебя на ночь.
Пальцы его впиваются в мое бедро, я вздрагиваю и пытаюсь отодвинуться в сторону, вырваться. Но он сжимает сильнее, боль вспыхивает там, где ногти давят на кожу, от конечностей вверх поднимается страх. Он, словно яд, воздействует на нервные окончания.
Я сглатываю ком в горле и резко наклоняюсь влево, оглядываю сидящих за стойкой и удивляюсь, почему никто из них не обращает внимания. К девушке пристают весьма откровенно, но никто не реагирует.
Впрочем, если здесь покупают людей на время, в происходящем для присутствующих нет ничего предосудительного.
– Хочешь знать, что я с тобой сделаю? – спрашивает мужчина, носом убрав прядь моих волос, и проводит губами по уху. Я дрожу от ужаса, он же воспринимает это знаком к продолжению. – Для начала мы вытащим тебя из этого платья. Возможно, еще до того, как выйдем из здания.
Его слова вызывают воспоминания, страх пронзает грудь и начинает пульсировать, стремясь вырваться наружу. В ноздри бьет запах горелой плоти и крови, я сжимаюсь и закрываю глаза, молясь, чтобы все скорее прекратилось.
Слышу шлепок по барной стойке, звон эхом разносится в голове, неожиданно отчетливо слышимый в шуме разговоров. Я подпрыгиваю на месте, страх ударяет под дых, с трудом перевожу дыхание и ощущаю, как напряглись руки мужчины на моем теле.
Открываю глаза и вижу источник шума. Взгляд мой падает на длинные пальцы, обхватывающие край стойки. Затем я вижу серебряные кольца: некоторые – толстые, с драгоценными камнями, другие – тонкие, ничем не примечательные, они надеты на каждую фалангу и частично скрывают татуировки, которые поднимаются по жилистым рукам и дальше, скрываясь под манжетом легкой джинсовой куртки.
Я делаю прерывистый вдох и разглядываю нового персонажа. Чувствую запах его духов – приятный, очень маскулинный аромат, хвоя и кардамон.
Отчего-то у меня такое ощущение, что меня охватывает пламя.
Я даже не смею поднять голову.
Извращенец рядом со мной, фыркает, отстраняется и откидывается на спинку, но руки не убирает. Нога почти онемела, вибрирующая боль не прекращается.
– Нужна помощь, сынок? – произносит он, не скрывая недовольства.
– Она не продается.
У незнакомца глубокий, низкий голос, он ласкает и царапает слух – похоже на растопленный шоколад с кусочками кокоса. Мне хочется, чтобы он растворился у меня на языке.
Это мне кажется… знакомым.
– Что, прости?
Рука с татуировками отпускает край барной стойки и вырывает из пальцев мужчины звуковой прибор. Незнакомец переворачивает его и нажимает кнопку, отчего вспыхивает светом небольшой экран.
– Я непонятно выразился? – спрашивает он, а я продолжаю пялиться на его руку, на вздувшиеся вены на вытутаированной Медузе. Ее волосы-змеи тянутся вдоль каждого пальца, ее глаза почти живые, хотя представляют