– Но он же…
– Бери белку и пошли. Только надо стрелу вытащить, а то папаша догадается, что мы ее не сами прибили.
– Выглядит ужасно. Прямо из белки торчит. Я не смогу. Вытащи сам.
– И не подумаю. Я придумал план, а ты вообще ничего не делал. А ну вытаскивай быстро!
Мордастый, зажмурившись, зачем-то уперся в белку ногой, вытащил стрелу и отшвырнул в сторону.
– А как мы ее донесем? – жалобно спросил он. – Я как-то не уверен. Мы даже мешок не взяли. Мне страшно. Не могу на нее смотреть. Она мертвая. И трогать ее не хочу. Жутко как-то.
– Бери за хвост, – решительно сказал хилый, не глядя на белку. – А то не возьму тебя в поход, ясно?
С этими словами хилый развернулся и пошел в сторону озера. Мордастый застонал и двумя пальцами взял белку за хвост.
– Прости, белка. Никогда больше не буду охотиться. Эй, дух леса! Спасибо! – Он засмеялся и догнал брата. – Слышь, Хью, давай песню придумаем? Я начну, подхватывай.
И он заговорил весело, громко, как будто рубил слова на куски и подбрасывал эти куски вверх.
– В этот славный снежный день…
– Снега и в помине нет, – проворчал Хью.
– Мне охотиться не лень!
– Лень, но это мой секрет.
– Белку метко подстрелил!
– Хоть, по правде, и не я.
– И папашу восхитил!
– Силой своего вранья!
А потом они гаркнули вместе:
– Мы теперь пойдем в поход! Братья Кэмпбеллы, вперед!
Голоса удалялись, а Генри все стоял, прижавшись лбом к дереву. Ему было не по себе: холод пробирал до костей, хотя по подтаявшему, блестящему снегу ясно было: мороз не такой уж сильный. До него вдруг дошло, что дела у него так себе, надо срочно развести костер, пусть это и опасно. Если он не согреется, то заболеет, и толку от него будет мало. Но если эти двое идут в поход, если они знают, куда идти…
Генри выбрался из-за дерева и тихо пошел вслед за братьями.
Шагов через сто Сван обернулся. Генри успел спрятаться за дерево, парень никак не мог его увидеть, но все равно долго стоял, вглядываясь в темноту. Потом замахал рукой, крикнул: «Пока, дух! Спасибо!» – и помчался за братом.
Большой двухэтажный дом, облепленный со всех сторон постройками поменьше, стоял на пересечении тропинки, что шла вдоль озера, с широкой дорогой. Людей вокруг не было, но окна сияли, а в большом сарае фыркали и переступали копытами какие-то животные – может, олени? Как же люди заставили их стоять так спокойно?
Над входом в большой дом висела надпись: «Кабанье логово», и Генри решил, что явно недооценивал людей, если они как-то удерживают внутри кабанов. Братья потянули дверь на себя – на секунду шум усилился, будто высыпался на улицу, и на землю легла яркая полоса света. Потом дверь закрылась,