7.
Как много нужно сказать этому новому князю Гвидону.
В башне он, как Велес когда-то, снял с себя старость и теперь был молод и прекрасен, значительно моложе ее. Алина оторопела. Она ведь знала все предания, но не думала, что такое может быть и с ними. Это было настоящим безрассудством, она почувствовала себя старой и страшной. Вот что значит вторгаться в чужой мир живой, наверное, так же чувствовали Геракл, Одиссей, Тезей, оказавшись живыми в Аиде.
И тут случилась еще одна беда, буря, страшная буря подхватила и понесла его куда-то. Он не привык к той легкости, подаренной ему смертью. Она задержалась, сила земного притяжения была все-таки хорошим помощником, чтобы не стать той самой пушинкой. Но на этом острове, в разгар бури, она была одна, совсем одна.
Страшные всадники, совсем как в знаменитом романе, пронеслись мимо. И кто-то тянул к ней руки и звал за собой.
Она разглядела лицо матушки:
– Алина, пошли с нами, тебе не нужно тут оставаться. Мне так скучно и уныло без тебя,
Она отстранилась, прижавшись к кирпичам башни, она готова была вжаться в эти кирпичи. И в тот миг она услышала его голос, прекрасно известный всем, до последних ноток, почти как голос Левитана.
– Не оставляй меня, мы только встретились, зачем же нам расставаться
Чтобы не слышать, не поддаваться соблазну, Алина стала думать, Один ли там во главе процессии или король Артур, а может быть сам Локи?
И в тот момент она почувствовала себя Елизаветой Ярославной, отнимавшей у той самой Дикой охоты своего Гаральда. Разве она не писала роман о королеве снегов. И хотя он не стал для читателей самым любимым, но для нее все это время был самым главным. Она тогда не очень понимала, почему испытывает к нему такую нежность. И только теперь стала той самой королевой Елизаветой, выстоявшей три ночи, когда ее пытали на прочность боги ее любимого мужа.
И они пронеслись мимо, понимая, что она не последует за ними.
8
Патриарх вернулся на рассвете. Он едва передвигался, но улыбался и казался счастливым, ведь груз болезней, страданий и бед отступил
– Они забросили меня в море в ладью, но я все видел, и я молил Одина оставить тебя для меня. Наверное, сквозь эту бурю он услышал, он все-таки услышал.
Он опустился в траву, там было так много росы, совсем как в детстве, и Алина села рядом с ним.
– Ладью в любое мгновение могло унести в море, – снова заговорил он, – но разве я мог это допустить.
– Мне пора уходить, – произнесла Алина, как только услышала шелест крыльев за спиной. Хранитель и без того подарил мне слишком многое, нельзя испытывать его терпение. Но он был так добр, наконец поверил, что ты умеешь любить по-настоящему. Я только догадывалась о том, а он совсем не верил. Не обижайся на нас, – тут же прибавила она, словно прося прощения
– Да я и сам в это не верил до поры, до времени, суета, заботы, власть, – все казалось сильнее.