Во время хаоса на мировой арене некая организация похитила большое количество знаменитых ученых и ядерное оружие у исчезнувших стран…»
На упоминании этой организации заканчивается статья и большей информации о войне мне найти не удавалось. Кроме неё были так же статьи о великих прорывах в науке, таких как начале терраформирования Марса, сознании экзоскелетов и синтезе нового сверхпрочного сплава из Иридия, Титана и изотопов Хрома, который назвали «Тихиаром».
Спустя час чтения глаза предательски болели и я отложил планшет. Террористы, политика и войны… Всё это вызывало у меня тошноту, потому что именно из-за этих вещей я нахожусь в подобном положении.
Я горько вздохнул, протёр лицо и посмотрел в окно.
– Что же меня ждёт? – шепотом спросил я сам себя и ответ не заставил себя ждать. Картина войны сама собой всплыла у меня в голове.
Я представлял гражданских, которых жгли белым фосфором. Представил мать, наполовину обугленную и мертвой хваткой прижавшую своё дитя к груди, чтобы оно не сгорело в адском пламени фосфора. Я представил лицо этого ребёнка. Он рыдал. Но вдруг он посмотрел на меня и перестал плакать. У него был самый ненавистный взгляд, который только может быть на свете.
Взгляд волчонка, смотрящего на охотника, который убил его мать у него же на глазах. В этом взгляде я узнал себя.
– Я ненавижу этот мир.
Вдруг мне резко стало плохо, начала кружиться голова и тошнить. Вместо того, что бы и дальше предаваться фантазиям, я начал всеми силами сдерживать рвотный рефлекс. Через секунд тридцать меня отпустило, но моя голова стала чиста как стекло. Я прекрасно понимал, что я вспомнил что-то очень важное, но я никак не мог понять что. Будто я ничего и не вспоминал, будто мою голову отформатировали, очистили. В ней была была пустота, подобная пустыне, по которой катиться перекати-поле.
Всеобъемлющая пустота, что давила на сознание своей безысходностью.
Я горько вздохнул. Как-то странно всё это: как только я хватался за крупицу воспоминаний из прошлого мне сразу становится плохо. Со злости я ударил по тумбочке и начал смотреть в потолок.
Вдоволь рассмотрев все неровности и сколы штукатурки на потоке я встал и размялся. Чего тут сидеть, пойду уж лучше к ребятам, посмотрю как у них дела идут.
Часть 4: Начало.
Прошло три месяца с операции.
Макар пришёл в себя спустя пару дней после моего пробуждения с тяжелыми осложнениями. Какое-то время на нём лица не было и вся его жизнерадостность пропала – даже говорить с ним было сложно, но спустя неделю терапии ему стало даже лучше чем было.
Отстранённость и безразличие Джозефа медленно, но верно проходили. Однажды за обедом в столовой он даже пошутил со своим серьёзным видом, что для нас всех было шоком.