– Настасья Демьянна, – сказал он девочке. – Айда с нами раков ловить?
Настенька густо покраснела и ничего не ответила. только на кончиках ее длиннющих темных ресниц задрожали две мелкие слезинки. Подавив вздох, она взбежала на крыльцо и, мотнув толстой косой с голубой девичьей лентой, захлопнула за собой дверь.
– Ай я не так сказал? – удивился Осип, подхватывая Васятку и сажая его на телегу.
– Да нет! – зашептал мальчишка, обнимая казака за крепкую шею. – Она вон как просилася, а мамынька не велит!
– Через чего же?
– У нее знаешь… – Васятка защекотал губами Осипово ухо с тяжелой серебряной серьгой. – У нее титьки зачали расти!
– Чего? – не понял Осип.
– Тить-ки! – по складам объяснил Васятка.
– Каки таки?!
– Бабские! Правда-правда! Я сам видал! Она теперь купается отдельно и в рубахе… Опосля стала отжиматься, а я из кустов-то и сосмотрел… Точно! Растут.
Осип хлопнул себя по бокам и захохотал.
– Что, не веришь? Не веришь? Махоньки таки, как у нас с тобой, но только на бугорках…
– «Сосмотрел»? – стонал Осип, колотя от смеха лбом в шею старой лошади. – Ну, ты пластун! Ну, разведчик…
– Да и так видать! – толковал Васятка. – Ты приглядись! Они под платишком-то торчат! Дай срок, таки вырастут, вдарит – ворота расшибет…
– Ой, не могу!.. Ой, мои батюшки… – выл Осип.
– Это вы чего? – Никита вынес пучок удочек. – Чего ты регочешь?
Васятка сделал Осипу страшные глаза – мол, молчи! Не сказывай.
– Да это мы так, промеж себя… – ответил Осип, смахивая выступившие от смеха слезы.
– Вот, братец ты мой, Василь Демьяныч, а давно ль я ее Домне Платонне мыть помогал? Бывало, воды в котле нагрею в летней-то кухне и купаем в корыте… А она улыбается, беззубая, лысая, нравится ей… А теперь, вон поди ж ты, барышня! Ну, поехали, что ли? – спросил он, разбирая вожжи и вскакивая боком на телегу.
– Васятка! – закричала из окна, высунув голову поверх занавески и бальзаминов, Домна Платонна. – Один в воду лезть не моги и от Осипа ни на шаг! Ты слышишь ай нет?! Чай божился!
– Слышу, слышу… – пробурчал мальчишка.
– Ребята! Осип! Никита!
– Да ладно вам, маманя! – отмахнулся Никита. – Уж сто раз говорено.
– Не извольте беспокоиться! Будет как кредитный билет в банке! В полной сохранности! – крикнул Осип. – Ннннууу!
Телега заскрипела, тронулась.
– В добрый час! – сказала, крестя их на дорогу, нянька Макаровна, растворявшая ворота.
– «Из-за леса, леса копий и мечей!» – запел Осип. И Никита с Васяткой подхватили, легко разбираясь по голосам:
– «Едет сотня казаков-лихачей!»
– «Аааааай, говори!» – повел низами Осип. И братья грянули во всю силу легких, так что во дворах залаяли собаки:
– «Едет сотня казаков-лихачей!»
Песня считалась новой, ее привезли казаки с «Кавказского театра», как называли затяжную и кровавую войну с непокорными горцами Кавказа, что, то затухая,