Божий суд. Утро на закате. Михаил Антонов

сверх меры является искушением. Дьявольским искушением. Когда тебе все дано от рождения: сила, молодость, красота, богатство, власть, – трудно быть скромным и обходиться минимумом. Именно в этом и проявляется искушение. Зачем трудиться, когда ты можешь просто эксплуатировать то, что дано тебе от природы. Главное на этом этапе – выработать в себе упорство, терпение, трудолюбие и закрепить в своем характере те же заповеди. Нужно твердо усвоить, что можно, что нельзя, как можно поступать, а как нет. На этом этапе самый большой отсев. Процентов девяносто пять новых избранных прекращают свое существование во второй жизни, не получая нового тела для третьей. Ведь совсем не трудно умереть в младенчестве или детстве, не совершив грех. Трудно так прожить целую жизнь. Ну а что касается тебя, то ты выбрал путь служения Господу.

      От вновь положенного Валерием на экран пакета и возникшего при этом красного свечения мысли мои прояснились, и я, как и в прошлый раз, увидел второй этап своей судьбы.

      Немецкий поселок где-то возле Николаева, на юге Малороссии.

      Меня зовут Хайнрих, я средний сын Фердинанда Горха. Мой отец, полноватый краснолицый мужчина – богатый и крепкий хозяин. У него пашня, скот, батраки. Мать – тихая забитая женщина, свято соблюдающая традицию трех немецких «К»: дети, церковь, кухня. Видимо, именно в нее я довольно тихий и религиозный мальчик. В отличие от других детей, мне нравится ходить в кирху, нравится торжественность обрядов, одеяния священников, запах свечей. Я выучил все молитвы и знал все обряды, совершаемые в нашей церкви. Через некоторое время по просьбе матери отец разрешил мне стать служкой в церкви.

      Ему не очень нравилась эта идея, по его мнению, и в хозяйстве мне бы нашлось дело. Нужен и свой агроном, и свой ветеринар, и есть возможность отдать меня – очень способного в учебе мальчика – в любой университет, но, скрепя сердце, он согласился с матерью и моим желанием, надеясь, видимо, таким образом через меня заключить с Господом Богом взаимовыгодную сделку. Для отца это едва ли не единственная возможность соблюсти долг христианина, поскольку жить он любил, не особо оглядываясь на заповеди Господни: и служанки от него беременели, и выпить он был не дурак, и объедался сверх меры, однажды даже до апоплексического удара…

      Боже, как я гордился собой, когда мне впервые разрешили облачиться в нарядную церковную одежду. Как сейчас помню, это было на Пасху.

      Потом была учеба в семинарии, первый приход недалеко от Варшавы, тогда Польша входила в состав Российской империи. Конфликт со сластолюбивым и жадным епископом и, как следствие, ссылка в маленький и бедный приход где-то под Саратовом. Потом две революции в России. Одна минула меня своим черным крылом, а вот вторая зацепила. Чекистские застенки, объявление врагом народа и расстрел в декабре 1918 года.

      Все эти картинки промелькнули в моей памяти с невероятной быстротой, а Валерий между тем продолжал:

      – Самое забавное на втором этапе, что большинство избранных женского пола, прошедших его, отказываются от дальнейших испытаний, переходя