– Валить будешь только ты. Не тебе первому босс предложил этот дом.
Стефан заскрежетал зубами и уже приготовил слюну для того, чтобы харкнуть в лицо перед ним. До костей пробирала злость на Алена.
– Если ты думаешь, что я тебе что-то скажу, то даже не надейся. Я не обязан отчитываться. Тем более перед тобой.
Стефан посчитал, что этими словами он поставил точку. По крайней мере, для себя. Это побег. Типичная и самая безопасная для него модель поведения. Он никогда не расскажет о себе.
Все запутано, и в этом весь я[1]: Стефана тяготило непонимание окружающих, но, когда появился тот, кто поверил в его историю, закрылся в нежелании делиться.
Потому что это пугало.
– И долго ли ты еще сможешь бегать, Стефан? Долго будешь увиливать, когда люди будут задавать тебе вопросы?
Стефан поднялся с кресла, идя к лестнице. Он не был намерен вести пустые беседы.
– Столько, сколько понадобится. У меня в запасе еще очень много времени. Намного больше, чем у всех в этом мире.
Этим он провел черту и подтвердил достоверность слов Алена. Зачем?
Стефан успел взобраться на несколько ступенек, и его нагнал Ален.
– И все же объясни мне, откуда у тебя эти раны. Поподробнее, пожалуйста. А то я знаю, как ты отвечаешь. Что значит «Ненависть кое-кого из прошлого»?
Стефан вздохнул. Он не испытывал сейчас ни страха, ни дискомфорта – только усталость. К нему вернулось понимание, что из него не вытянут слова, если он не захочет. Он может оставить человека с неотвеченными вопросами, и ничего ему за это будет. Что-что, а непонимание других его точно не волновало. Все под контролем.
Но так хотелось поскорее закрыть эту тему.
– Проклятие Аннабель.
– Ты сейчас серьёзно?
Брови Стефана удивленно приподнялись. Снова что-то не так…
– Тебе опять не нравится?
Теперь настала очередь Алена обреченно вздохнуть. Он выглядел, как мать, которой сын безбожно лгал, что не курит, а она лично видела его за гаражами.
– То, что ты продолжаешь вешать мне лапшу на уши, как с «Сумерками».
Стефан непонимающе уставился на Алена, а тот выжидающе смотрел на него. Переглядки длились несколько минут: никто из них не понимал собеседника. Что он хочет, что пытается донести?
И только когда Ален, разочарованный в Стефане, собрался опередить его, так как невозможно было ничего вытянуть, Стефана осенило и прорвало тихим хохотом.
– Вот дурдом, – заключил Стефан, упершись рукой в перила, иначе бы точно покатился по лестнице от смеха. – Это фильм такой что ли? Я даже не знал.
Ален развернулся.
– Да, – медленно произнес он под непрекращающийся смех Стефана. – Фильм ужасов.
– Ну, спасибо, что не комедия. – Стефан вытер выступившие в уголках глаз слёзы. – А то звучало бы как издевательство.
Ален