На прощание отец захотел подарить мне свою картину. Но как спрятать подарок от матери? Уж она-то сразу догадалась бы, кто ее писал. Я попыталась втолковать это отцу.
– Ну, скажи ей правду, – ответил он.
– Она никогда не говорит о тебе. Мы с Карло не хотим ее огорчать. Может, она так до сих пор и не простила, что ты нас бросил…
Сказав эти слова, я очень смутилась, ибо ни разу еще не разговаривала с ним так откровенно.
Он смотрел прямо перед собой неподвижным взглядом.
– Суровая женщина, – наконец сказал он. – Можно подумать, я по доброй воле сел за решетку.
Мы с Корой так и побелели.
– А почему вы сидели за решеткой, господин Вестерман? – вежливо спросила она.
Лично я не осмелилась бы задать такой вопрос.
– Господи… – Отец достал бутылку и отхлебнул прямо из горлышка. – Расскажу, когда вы немного подрастете.
В шестнадцать лет неприятно слышать такие слова.
– Как ни суди, это был несчастный случай, и я за все заплатил. Если бы твоя мать поддержала меня, я бы уже много лет снова был с вами.
Он еще заметил, что другие женщины не так жестокосердны.
И снова Корнелия принялась его допытывать:
– А вы потом женились во второй раз?
Хотя она не могла не знать – мои родители так и не развелись.
– Нет, нет, – сказал он, – Карин – она медсестра, очень энергичная женщина и без всяких предрассудков. Теперь, когда я состарился и мне нужна помощь, она меня покинула.
– Папа, – спросила я, набравшись храбрости, – а ты помнишь, как называл меня инфанта Майя?
– Какая такая инфанта? – переспросил он и поковырял спичкой в ухе. – Откуда у нас возьмутся инфанты? К слову сказать, Карин была не моложе твоей матери. Даже на год старше.
Ну какое мне было дело до этой дуры Карин?
– Папа, – умоляющим тоном продолжала я, – я говорю про Веласкеса.
– Веласкес? Если мне не изменяет память, он писал испанский двор, инфант, конечно, боже мой. А ты-то откуда это взяла? Я не эпигон.
Эти слова доказали мне, что он совсем позабыл свою маленькую дочь.
Кора тем временем заворачивала картину.
– Если Майя не хочет, я сама ее возьму.
Отец молча кивнул. У него и мысли не возникло, чтобы сохранить портрет для себя. Мы попрощались. На другой день мы собирались ехать домой. Многое я так и не смогла прояснить и узнать, просто к старым тайнам добавились новые. Обиженная и разочарованная, я протянула отцу руку.
– Ну, тогда привет, – сказал он.
Глава 4
Персиковый
Родителей можно ненавидеть, а можно идеализировать. Родители Коры представляли собой полную противоположность моим – до такой степени, что казались мне лишенными малейших признаков подлости и будничной усталости друг от друга, казались символом современных партнерских отношений. Отец у меня был алкоголик, мать страдала депрессией – то ли она страдала из-за него, то ли он из-за нее начал прикладываться