– Ты уже закончила с полотном? – прищурившись, спросил Поль, как только вошёл внутрь, колокольчик мягко звякнул о дверную раму.
Опустив рукав, чтобы прикрыть кожу, я закусила губу, понимая, что закончила, слишком далеко от того состояния, в котором находилась.
– Нет.
– Лень не входит в число твоих пороков, поэтому здесь кроется что-то другое. Расскажи мне, Дея. Я не могу читать мысли, потому не знаю, как тебе помочь.
– Пороки. Интересно, – медленно протянула, чтобы избежать того разговора откровений, о котором просил Поль. – И какие же входят в число моих?
Он прищурился, явно не одобряя моего тона и перемены темы, но не стал продолжать. У каждого из нас были те шрамы, что рванными ранами сидели на душе и не позволяли вдохнуть полной грудью, чтобы не чувствовать отголосков боли.
Поль помрачнел как туча, что только недавно была облаком на голубом полотне небосвода, и прошёл в заднюю комнату, которую использовал для творчества. Именно там я провела с ним многие часы, изучая технику рисования, дополняя ту информацию, которую освоила в Академии Морвир. И это было потрясающее время, часы, что пролетали, как одно мгновение.
– Я же говорил, лень не входит в число твоих пороков, – услышала довольный голос Поля. Очевидно, он нашёл картину, которую я закончила. – И я верю, каждому твоему мазку, Медея. То, как ты использовала игру света и тени, не применяя тёмных красок, впечатляет.
– Просто я училась у лучших, – гордо произнесла, остановившись в дверном проёме.
Поль довольно кивнул, изучая мельчайшие детали картины.
– То, как ты изобразила его, просто невероятно. Двойственность, присущая каждому живому существу, тебе удалось отразить её в зеркале. Если смотреть вскользь, то видишь сходство, но остановившись и перебирая линии, понимаешь, что два, казалось бы, одинаковых лица – реальное и то, что в зеркале, имеют различия. Нечто тёмное, пугающее и одновременно притягивающее.
Как же близко он подобрался к правде, что всегда бродила в моём сознании. Иерихон был именно таким, с открытым сердцем, но настолько израненным, что мне понадобилось очень много времени, чтобы пробиться туда. Но когда я вошла, меня встретили не чудовища, а мягкая ласка.
Поль обернулся, в его глазах сияло восхищение и нечто настолько глубокое, что мои щёки порозовели. Гордость. Он был преисполнен тем чувством, потому что знал: именно он довёл до совершенства моё умение рисовать.
– Ты заслуживаешь галереи. Масштабной, выдающейся выставки…
– Нет, – категоричным тоном, оборвала я его слова. – Это просто невозможно.
Поль что-то знал, может, догадывался, но не понимал полную картину ту, что обернётся против меня, если решу выставить те работы.
– Хорошо. Тогда поступим по-другому, – он направился к двери, схватив с прилавка ключи. – Пойдём со мной.
Заинтригованная его предложением, я закрыла магазин и села на