Пик-пик-пииик… Она бросила трубку?
Вот… Тварь! Сука! Стерва! Гадина! Ведьма треклятая!
Я не мог подобрать всех тех слов, которые с катастрофической досадой разорвали мое нутро в клочья!
Да, она бросила трубку, отрезав тем самым все возможные, так сказать, цивилизованные и о-о-очень дорогие способы договориться, наладить с ней связь.
Ноль шансов!
– Тебе пора, брат. – Тут увесистая лапа Томми легла на мое плечо.
Он с сочувствующим видом мягко просил покинуть заведение. А я просто осоловел, полностью обессилел. Потому что опять проиграл! И не на поле. Не на каком-то важнейшем матче…
В миллион раз хуже!
Потому что эта гребаная королева даже за миллион бы меня не впустила в клуб, нет, в свое царство. Так прямо и сказала, блядь!
– Пойдем-пойдем, брат. – Томми аккуратно взял меня под локоть и повел в сторону выхода.
Шаг. Еще один…
И я, разгромленный в пух и прах, вот-вот снова окажусь на ночной безжалостной улице. В ненавистном Нью-Йорке, который сжал мои яйца в ледяных бетонных тисках и не собирался отпускать в теплую, легкую, беззаботную Калифорнию.
– Слушай, – прошептал, остановившись у самого входа, и умоляюще заглянул Томми в глаза. – Ответь: ну почему так?
Томми понял мой пространный, но такой всеобъемлюще-фундаментальный вопрос. Он задумался, силясь сформулировать ответ, который заочно заставил меня пропитаться… паническим страхом.
– Она замужем? – после паузы в целую вечность я упростил ему задачу.
– М-м, нет, – отрицательно помотал головой Томми, но почему-то его это «М-м» нисколько не утешило, а вогнало в меланхолическую грусть, что странным образом смешалось с каким-то кротким отчаянием.
– Ясно, но тогда, может, она лесбиянка? – задал этот вопрос, на самом деле желая хотя бы с ним, с Томми, еще парой слов перекинуться, потому что почувствовал себя очень одиноко.
– М-м-м, нет, брат, она не лесби, – изогнул бровь здоровяк.
– Тогда в чем, черт меня дери, проблема, брат?! – Я зажмурился от чувства какой-то запредельной безысходности.
– Тебе пора, пора уже, – кивнул в сторону выхода Томми.
– Сука! – Я с силой толкнул наружу тяжеленную дверь, и от этого мое сердце тоже потяжелело настолько, что вот-вот готово было упасть черным шаром для боулинга прямо в кишки.
– Эй, – вдруг окликнул Томми. – Проблема, спрашиваешь? Нет проблем. Просто мисс… Ивон – настоящий кремень. Крепкий орешек. Но я тебе этого не говорил, понятно?! – Он многозначительно подмигнул, мгновенно вернув меня из беспросветицы на землю.
– «Понятно?!» – повторил за ним и вышел на улицу, шагнул в чужеродный Нью-Йорк.
«Настоящий кремень. Крепкий орешек». Я стоял там, под козырьком клуба без единого понятия, что делать с этой…
Крайне