Тоби оглянулся и увидел, что оранжевые полосы света образуют над городом мерцающий купол и лишь отражаются в ползущих за горизонт тучах. А дальше – кромешный мрак.
– Мы не можем согревать всю планету, – объяснил Эммонд. – Прежде всего, это потребует сумасшедшего количества энергии. Мы же не в Лазерных пустошах. К тому же, если мы сделаем это, растают горы. Растворятся континенты. Ведь они, увы, состоят изо льда. Поэтому мы согреваем лишь города, в которых зимуем. Но и это становится причиной чудовищных бурь.
Дорога исчезла. Машина летела над сугробами, вздымая белые искристые столбы снега. Опустившиеся ещё ниже облака кое-где закручивались в смерчи. Метель вскоре скрыла все вокруг.
– Но в городе же нет снега, – удивился Тоби.
– Он даже не подлетает к жилой зоне. Это же углекислый газ с небольшой примесью азота.
Теперь Тоби понимал, что за потёки белой краски увидел из космоса: за них он принял лютые снежные метели. Парень даже усмехнулся. Персея обернулась посмотреть, что его так рассмешило.
– Впечатляет? Я и сама, когда только прибыла сюда, не могла поверить в то, что такие бури вообще возможны.
Постепенно шторм утихал. Тоби увидел уходящий в небо столб смерча, расцвеченного вспышками молний и яростными оранжевыми отблесками.
– Вы говорили, что спали двадцать лет. Сколько же вы бодрствуете?
– Ты вышел на орбиту Лоудауна два десятка лет назад. Наша гибернация длится тридцать лет, затем мы бодрствуем в течение месяца. Это называется «оборот».
– Месяц? – протянул Тоби недоверчиво. – Но… это просто смешно!
– Здесь важно соотношение времени сна к периоду бодрствования, – объяснил Эммонд. – Можно использовать любое: пять к одному, два к одному, сотня к одному. Мы используем триста шестьдесят к одному.
– Но зачем? Неужели так долго приходится восстанавливаться после сезона бурь?
– Логичное предположение. Но неверное. Дело в том, что не только Лоудаун использует такое отношение в обороте, – но ещё семьдесят с лишним тысяч миров.
– И почти все они, – добавила Персея, – подобны этой, бродячие планеты дрейфуют в космосе между Землёй и Альфой Центавра.
Перед тем как отправиться на Седну, Тоби прошёл ускоренный курс астрономии и знал, что межзвёздное пространство – не пустота. На каждую звезду в галактике приходится сотня тысяч бродячих планет. Большинство подобны Седне и Лоудауну, но некоторые, самые большие, хранят тепло миллиарды лет с самого своего рождения. Под толстым одеялом атмосферы на них есть вулканы и моря. Такие планеты лишены солнца, невозможно одиноки – но и на этих древних бродягах может существовать жизнь.
Получается, что все они включаются и отключаются, словно фонарики? И все – по одному расписанию?
– Зачем? Это же безумие! – воскликнул Тоби. – Да и к чему вам такое? Проснуться,