Тоби услышал, как за спиной открылась дверь, и, обернувшись, увидел отца.
– Сынок, уходи отсюда.
– Пап, я хочу посмотреть.
– Это небезопасно.
– А мама сказала – безопасно.
Отец показал в сторону ограды. Тоби различил в сумерках множество красных искорок, словно запустили фейерверк.
– Это пули, которые сбивает лазерная защита, – объяснил отец. – Тоби, в нас стреляют. Если хоть одна пуля…
Только теперь Тоби по-настоящему испугался. Они спустились в сад. Мальчик заметил, что у отца красные от усталости глаза, а на губах играет горькая ухмылка. Он никогда не видел отца таким.
Папа усадил Тоби рядом с собой на скамью под вишней, подался вперёд, нервно сцепив руки на коленях.
– Когда машина подъезжала к воротам, я… заметил Терри Идриса. Ты помнишь его? Он часто приходил к нам. Такой высокий, черноволосый…
Тоби покачал головой.
– Терри… – продолжал отец, – был хорошим другом… – Его голос дрогнул на последнем слове. – И он швырял камни в изгородь… нашу изгородь. Он видел меня, я знаю, видел. Я бы мог подобрать его, там же опасно, в толпе, но…
Тоби удивлённо уставился на отца.
– Если нас обвинят в симпатиях к бунтующим, – ответил тот, понурившись. – Мы потеряем членство в кондоминиуме, нам придётся переехать в город.
Тоби понимал, что это было бы очень скверно.
– Сынок, это неправильно. Терри был моим другом. Они… все были моими друзьями.
Мальчик хотел возразить, но перебивать не стал, чувствуя, что сейчас крайне важно выслушать отца молча.
– Послушай, Тоби, нам даже говорить об этом нельзя. Они могут прослушивать нас везде: в доме, в машине…
«Они» на этот раз прозвучало по-другому, и Тоби понял: речь идёт о партнёрах отца по бизнесу, политиках, властях и прочих, кто обслуживает немногочисленных триллиардеров. Или ты с ними, или там, с голодающей толпой. Уж это Тоби крепко зарубил себе на носу.
– Я хочу, чтобы ты запомнил: я не собираюсь мириться. Я хочу всё это изменить. Но нам будет нелегко. Помни: что бы я ни делал, это – ради них.
Он кивнул туда, откуда доносились крики.
– Они такого не заслужили.
В тот вечер они с отцом больше не разговаривали – и не потому, что опасались «жучков». Дом был заполнен ботами, компьютерами и приборами, каждый из них обладал крохотным, невероятно консервативным разумом, запрограммированным следить за всеми вокруг. И телевизор, и система кондиционирования, и робот-уборщик – все они хранили верность, прежде всего, своим изготовителям и продавцам, а не владельцам.
Воспоминания затуманились. Тоби уплыл в дрёму и вдруг увидел перед собой сестру и мать. Еще одна яркая картинка. Эвайну окружала свита ходячих кукол, чей искусственный разум включили в режим ликвидации травмы. Все они успокаивали девочку, а матери приходилось справляться одной: она то и дело принималась нервно сжимать руки и без конца