Приехав в Рим, Сулла призвал управляющего Клитумны. Он не уехал в Цирцеи, так как на вилле имелся свой управляющий, который в отсутствие хозяйки следил за порядком и очень умно обкрадывал ее. Впрочем, управляющий на Палатине поступал точно так же.
– Сколько слуг хозяйка оставила здесь, Ямус? – поинтересовался Сулла. Он сидел за столом в кабинете и составлял какой-то список – лист бумаги лежал у него под рукой.
– Меня, двух мужчин и двух женщин, мальчика для закупок на рынке, а также младшего повара, Луций Корнелий, – доложил управляющий.
– Хорошо. Тебе предстоит нанять еще несколько человек, потому что дня через четыре я собираюсь устроить праздник.
Сулла кинул список удивленному управляющему, который не знал, нужно ли ему протестовать. Госпожа Клитумна ничего не говорила ему ни о каком торжестве в ее отсутствие. А если он подчиниться Сулле – какие боги защитят его от хозяйкиного гнева, когда придут счета? Но Сулла его успокоил:
– Пирушку устраиваю я, я и буду платить. Тебя ждет большая награда при двух условиях: ты хорошо постараешься и поможешь мне устроить эту вечеринку и ничего не скажешь об этом госпоже Клитумне, когда она возвратится домой. Ясно?
– Абсолютно, Луций Корнелий, – сказал Ямус, лукавый раб, поднявшийся достаточно высоко, чтобы занять должность управляющего, и умевший отменно подправлять конторские книги.
Сам Сулла пошел нанимать танцоров, музыкантов, акробатов, певцов, фокусников, мимов и других артистов. Ибо этот праздник должен превзойти все былые, о нем заговорят по всему Палатину.
Напоследок Сулла зашел к Скилаксу, комедианту.
– Я хочу одолжить у тебя Метробия, – заявил он, с шумом вваливаясь в комнату, которую Скилакс обставил как гостиную, а не как кабинет. Это было обиталище сластолюбца – благоухающее ладаном и кассией, сплошь затканное гобеленом, уставленное кушетками и пуфами.
Скилакс возмущенно выпрямился, глядя, как Сулла погружается в одну из кушеток, сразу объятый многочисленными подушками.
– Клянусь, Скилакс, ты нежен, как кремовый торт, и растлен, как сирийский властелин! – сказал Сулла. – Почему бы тебе не приобрести немного обычной мебели, набитой конским волосом? От твоей мебели всякий мужчина сразу начинает чувствовать себя так, словно угодил в объятия гигантской шлюхи! Уф!
– Мне нашрать на твой вкуш, – прошепелявил Скилакс.
– Если одолжишь мне Метробия, можешь срать на что угодно.
– А пошему я должен… ты… ты, дикарь? – Скилакс пригладил руками свои тщательно уложенные золотистые локоны, захлопал длинными ресницами, крашенными стибиумом, и вытаращил глаза.
– Потому что мальчик – не твоя собственность, – сказал Сулла, пробуя ногой пуфик, чтобы узнать, такой ли он мягкий, как кушетка.
– Он – мой, телом и душой! Но ш тех пор, как ты выкрал его у меня