– Нет, не за этим, – отрезав, дернул волосами тот, обличив осунувшиеся по скулам и не токмо томный лик с запавшими бесцветными глазами. – А вот для чего, – он полез в карман своего приталенного сюрко, и вынул крохотную брошь, кою держал концами пальцев, обвитая её своими прямыми и белесыми ногтями.
– Что это? – недоверчиво осмотрел новоявленную пред казуальным светом вещицу Джоаль, что уже лежала на площади ладони идеальной гладкой кожи полуэльфа, скатившись с тонких пальцев.
– Обсидиановый камень. Ещё принадлежавшего Аскеталю, деду Сибульта первого, – менторски разжевав, преподнес он вещицу, не смаргивая зеркальными агатами.
– Сие вестимо здорово, но мне он на кой ляд… употребить как меновую монету? – недоверчиво сплутовал он, потеряв учтивость от нежданности подношения.
– Нет! – прикрикнул вскипевшей желчью тот, отчего даже звенящее дернулись ратники, улавливая последующие расходящееся по тусклым стенам звенящее эхо. – Это древняя зачарованная порода, отпугивает деров. От них нет спасения, ужели тебе чудом приведётся одолеть одного из них. С ними впору биться лишь армиями. А у тебя почитай троя. Бери, говорю! – он настойчиво ткнул в него вещицей, а на его ровном лбе подкрепленным серебристым венком, образовалась двухсотлетняя морщина и бусинками заблестела испарина, а черты огрубели с пятнами набежавшей стигмы.
– Быть посему… Его носить или можно в кармане хранить? – с умиротворяющим слогом, поинтересовался тот, недоверчиво разглядывая необычную брошь, гуляя бровями.
– Носи. Отец короля носил и был жив и невредим, покуда не пустился к Антуру на подмогу Кайблусу, оставив его для сына.
– Хочешь сказать, ещё удачи надает? – издевательски наметил тот кольцо на палец. Дивелз все спустил мимо зардевшихся концов ушей, и лишь присовокупил.
– Заклинаю тебя! Не снимай его… – он лихорадочно схватил его за плечи, отчего Джоаль смутился, и даже почувствовал озноб по спине, видя его подлинно встревоженные агатовые глаза, проявившие индиговые капилляры.
– Как восхочешь. Только будь покоен Дивелз, я вернусь, и мы ещё обсудим, какую-нибудь интрижку на стороне, и твою, и мою, – попытался сгладить повисшее чувство неловкости Джоаль, но тот блестев своими лупоглазыми буркалами лишь качнул головой и сдув опавшие на аккуратные брови пряди, вздохнул с неволящими язык словами.
– У меня плохое предчувствие…
Уже скоро они выдворялись из заблаговременно отворенных врат покидая отчужденно стылую сень фойе, и выпав к заревому на занимающееся просинью утро, обходя не затесненный плац, стали неспешной поступью пробираться по широким улочкам. То и дело, меж лавок кметов, им встречались наводнившие улицы весняки, что одетые в сношенные сермяжные пожеванные молью дерюги кланяясь челом выказывал почтение, привилегированной персоне, как виконт. Коего многие не понаслышке знавали, как баловня королевы, с которым она не разлучалась