Мазин скривился и все же двинулся в указанном направлении. Он оказался в полумраке то ли кабинета, то ли библиотеки. Мазин остановился за спиной стажера и, проследив за его взглядом, замер на месте. На зеленом сукне письменного стола, рядом с большой бронзовой чернильницей, как ни в чем не бывало лежал большой слиток желтого металла. маслянисто сверкая угловатыми гранями в полумраке комнаты. Следователь вдруг почувствовал, как внизу живота мгновенно образовалась пустота. На непослушных, враз ставших ватными ногах он сделал два шага до стоящего в полумраке кресла и в изнеможении упал на мягкий плюш.
– Всё – приехали. Стоп. Ничего больше не трогать! Семенихин, ты вызвал комитетчиков?
– Уже едут, – доложил стажер. – Тут вот еще под каминной полкой коробку нашли…
Мазин показал рукой:
– Поставь на стол. – Тяжело поднялся и, достав чистый носовой платок, двумя пальцами осторожно приоткрыл картонную крышку.
И снова обессиленно упал в кресло.
– Руками ни к чему не прикасаться! Сидим и спокойно ждем коллег с Лубянки. Всем понятно? – Голос у следователя сел, он почувствовал, как в горле пересохло, а в затылок как будто воткнули раскаленную иглу.
Смоленск, июль 1941
– Рашид Галиевич, батальоны докладывают: немцы уже полностью заняли южную часть города. С минуты на минуту они перережут последнюю, пока еще свободную дорогу на Москву. Нужно срочно отправлять колонну. Иначе я не могу ничего гарантировать, – закричал начальник НКВД Смоленска, выслушав доклад и положив телефонную трубку.
– Товарищ Гудков, я все понимаю, но команды из Москвы пока не было. Значит, будем ждать, майор.
Во дворе со страшным грохотом разорвался крупнокалиберный снаряд. В кабинете начальника Смоленского отдела Главювелирторга Галиева осыпались все стекла. Но ни начальник НКВД города Гудков Сергей Владимирович, ни хозяин кабинета, казалось, даже не обратили на это внимания.
– Товарищ генерал, – без разрешения заглянул в кабинет молоденький лейтенант, – связи нет.
– Черт знает что. – Гудков тяжело опустился на стул и, сняв фуражку, бросил ее на засыпанный штукатуркой и осколками стекла стол. – Немедленно высылайте делегата связи, и чтоб через пять минут связь была восстановлена!
Над площадью совсем низко с характерным звуком, напоминающим тонкий визг, пронеслись два «Мессершмитта», поливая все вокруг из пулеметов. Отпрянувший было от окна Рашид снова выглянул. Грязная, вся в засохших комьях глины «тридцатьчетверка» с выведенным белой краской номером «145» на башне и восемь новеньких полуторок, крытых брезентом, с надписью на синих деревянных бортах «Почта», как заговоренные, абсолютно невредимыми стояли в тени пыльных тополей.
– Не понимаю, что мы ждем. Немцы уже в двух кварталах отсюда. – Гудков тоже мрачно посмотрел сначала