– Не просто колыбелька! – просияв, провозгласил Генри и показал крепкую люльку, подвешенную между двумя столбиками. Шарлотта не могла не признать, что кроватка очень мила. – Это колыбелька, которая качается сама по себе!
– Как это? – удивленно спросила Шарлотта.
– Смотри!
Генри гордо шагнул ближе к колыбели и нажал какую-то невидимую кнопку. Люлька начала раскачиваться из стороны в сторону.
– Как прелестно, милый! – воскликнула Шарлотта.
– Тебе нравится? – спросил Генри. – А теперь сделаем так, чтобы она качалась быстрее.
Наблюдая за колыбелькой, Шарлотта почувствовала легкую тошноту, как будто бы находилась на борту корабля.
– Хм, – произнесла она, – Генри, мне нужно с тобой кое о чем поговорить. И это важно.
– Важнее, чем колыбелька, в которой каждую ночь будет засыпать наш малыш?
– Конклав решил выпустить Джессамину, – сказала Шарлотта. – Она возвращается в Институт через два дня.
Генри удивленно взглянул на жену. Колыбелька у него за спиной теперь качалась еще быстрее – прямо как экипаж, на полной скорости несущийся вперед.
– Она возвращается сюда?
– Генри, ей больше некуда идти.
Генри хотел было ответить, но не успел он произнести хоть слово, как раздался ужасный треск. Сорвавшись с подвески, колыбель перелетела через всю комнату, ударилась о дальнюю стену и раскололась на кусочки.
Шарлотта ахнула, прикрыв рукой рот. Генри нахмурился.
– Возможно, еще потребуются доработки…
– Нет, Генри, – отрезала Шарлотта.
– Но…
– Ни за что, – добавила она тоном, не допускающим возражений.
– Хорошо, дорогая, – вздохнул Генри.
«Адские механизмы не знают жалости. Адские механизмы не знают прощения. Адским механизмам нет числа. Адские механизмы не остановить».
Тесс сидела у постели спящего Джема, и в голове ее эхом отдавались слова, начертанные на стене кабинета Бенедикта. Она не знала точно, который час, но понимала, что уже перевалило за полночь, – вот-вот должна была заняться заря, как сказала бы Бриджет. Когда она пришла, Джем только что проводил Уилла и еще не спал. Он чувствовал себя лучше и даже смог съесть пару тостов, запив их чаем, хотя и был бледнее обычного.
Чуть позже Софи зашла в комнату, чтобы убрать пустые тарелки, и улыбнулась Тесс.
– Взбейте ему подушки, – шепнула она, и Тесс последовала совету служанки, несмотря на то что Джему не нравились ее хлопоты.
Тесс плохо умела ухаживать за больными – в прошлом ей иногда приходилось заботиться о брате, когда тот выпивал лишнего, и этим ее опыт исчерпывался. Но теперь в постели был Джем, и Тесс вовсе не возражала побыть сиделкой. Она держала жениха за руку, а тот лежал, полуприкрыв глаза, и длинные ресницы отбрасывали тени ему на щеки.
– Плохой из меня герой, – вдруг произнес Джем, не открывая глаз.
Вздрогнув,