Парень шумно вздохнул и неожиданно притянул меня к себе за талию.
Какая-то непреодолимая сила заставила меня поддаться и расслабиться в объятиях его, и я с готовностью подчинилась.
Ощущения были пьянящими, успокаивающими.
– …Хочешь, лишь твоим буду? Телом и душой? – пробормотал Лукьян, задерживая пылкое дыхание на моей шее. – Дай мне только проблеск своей привязанности. Избавь меня от мук неопределенности, душа моя! Лучше сразу скажи, коль не по нраву тебе мой пыл и напор ярый…
Он нежно провел кончиками пальцев по моей щеке, легкими, как дуновение ветерка.
– Больно уж полюбилась ты мне, Шура. С первого взгляда в душу запала! Никто другой не будоражил мою сердце так глубоко, как ты…
Я глубоко выдохнула, погружаясь в негу из речей его сладких, и мои веки сомкнулись.
– Трудно мне поверить в это, – тихо вздохнула я, чувствуя исходящий от груди его жар.
Лукьян склонил голову, поймав мою ладонь и положив ее прямо на сердце своё.
– …Чувствуешь, как горячи и сильны чувства мои к тебе? – прошептал он, заставляя мое сердце учащенно забиться.
Прижавшись чуть ближе к молодцу, я почувствовала, как к моему животу прижалась какая-то тёплая твердь, и это открытие застало меня врасплох.
Я замерла, не зная, как и поступить.
Лукьян, уже готовый прильнуть к губам моим и нежно направить к стогу сена, неожиданно встрепенулся, когда я в последний момент отвернула своё лицо от него.
Руки мои твердо уперлись в широкую мужскую грудь.
– Неправильно это! Прости меня, Лукьян! Не могу я так! – воскликнула я, высвобождаясь из его объятий. – Нельзя быть нам вместе!…
Убегая в спешке в сторону родного леса, по щеке моей скатилась одинокая слеза.
Не в силах открыть ему всю истину, взяла я на себя бремя тайны, ведь это баба Озара приворожила его ко мне забавы ради!
Глубина чувств Лукьяна угасла бы так же быстро, как и зародилась – лишь остатки чар, которые померкнут с рассветом, если я не выполню древний ритуал и не скреплю нашу связь поцелуем сейчас.
Не хотела я подвергать его привороту этому любовному. Было бы несправедливо – так играть с сердцем человеческим. Не такой я была… И становится не хотела. Лучше сразу на месте сгину, ежели чужими чувствами и судьбами когда-либо воротить стану.
Коляда, коляда
– А она балакает все о своём! Все уши мне прожужжала вчера, старая трупёрда! – жаловалась за завтраком баба Озара, будучи в ярости из-за сплетен местной ткачихи на вчерашнем празднике.
У меня пропал аппетит, и я почти не притронулась к еде. Все, о чем могла думать – как сильные руки Лукьяна чувственно прижимали меня к себе вчера, а шёпот бархатный согревал мой слух под луной…
Если бабушка и заметила резкую перемену в моем настроении, то решила этого пока не показывать.
Собрав на рассвете травы все нужные, мы