– Вы посидите, я сама чайник поставлю, – Лёлька взялась за ковш, налить воды, и включила плитку, – Вам полежать нужно после укола.
– Да что же тебе, весь день со мной возиться, чай, муж, дом – свои заботы есть. Сестра у меня скоро вернётся, в райцентр поехала к сыну, с внучком помочь. Поможет, справит, что нужно, не переживай за меня.
– Ничего, всё успею. Володя всё равно еще три недели в тайге, так что и мне с вами не скучно, – улыбнулась Лёлька.
– Что же, как у тебя дела, расскажи.
– Да всё хорошо, работаю. Дома вот печку побелила, как вы научили. Думаю ещё разрисовать узорами, чтобы поярче, повеселее была. И всё думаю, скорее бы зима, снег, у меня лыжи давно готовы, с прошлой зимы.
– Ты смотри, я тебе и в прошлую зиму говорила, не уходи далеко на лыжах-то, тут ведь тебе не Москва. До соседнего села-то почитай сколько вёрст? Все сорок будут, а то и пятьдесят. И зверь ходит, а то кто и похуже зверя может встретиться…
– Это кто же, похуже зверя?
– А то не знаешь, что в сибирской-то тайге… тюрьмы да остроги всю жизнь тут были, да и сейчас никуда не делись. Бывает, кого и не досчитываются, да и ловят не сразу. Да и после того, как срок отбудут, куда им ехать, чаще здесь и остаются. Всё же места у нас глухие, вот и говорю – не ходи одна в тайгу, вокруг посёлка катайся на лыжах своих.
– Спасибо, Глафира Трифоновна, – с нежностью ответила Лёлька, ей была приятна искренняя забота, но на самом деле она подумала, что давно уже прошли те времена – острогов и страшных каторжников, канули в лету, остались строчками в исторических книгах.
– Что, как жизнь семейная, всё ли хорошо? Научилась рыбник печь?
– Да, научилась, спасибо за подсказку, – рассмеялась Лёлька, вспомнив не совсем удавшийся однажды эксперимент с выпечкой в настоящей печи, – Да и в остальном всё хорошо.
Ничего не ответила Глафира Трифоновна, чуть кивнула и подлила кипятка в свою чашку. Наверное, не получалось у Лёльки скрыть потаённую грусть в глазах, но говорить сейчас об этом ей не хотелось. Уютно трещали дрова в печи, душистый чай с лесными травами согревал и успокаивал душу.
Лёлька убедилась, что бабушке Глаше лучше, жар спал и дыхание стало легче, и засобиралась домой. Попрощавшись и пообещав, что завтра после работы она снова заглянет проведать её, Лёлька отправилась домой.
То ли осенние пейзажи, уже немного унылые и сероватые, навеяли грусть-тоску, то ли на то были у неё свои причины, а только загрустила наша Лёлька. Смотрела на низко бегущие облака, которые казалось вот-вот зацепятся за верхушки елей за речкой, на мутное солнце, проглядывающее сквозь эти седые облака. И хотя могучий, величественный