Маркер подошел к мольберту, за которым рисовал портрет с фотографии один из местных художников. Рядом висела табличка «Запись на завтра».
«Лихо! Значит, работа у моря идет», – подумал Маркер и похлопал по плечу парня, на затылке которого было выстрижено восходящее солнце.
– Привет! Братан, одолжи пару листов бумаги. Верну.
– А ты кто есть такой? – солнечный парень был несколько насторожен внезапной просьбой человека со стороны.
– Я – Маркер.
– Маэстро. – Он протянул руку и крепко поздоровался. Такими руками не кисти держать, а глину месить. – А не тот ли ты самый Маркер, что в зоопарке столичном шаржи пишет фломастерами?
– Ну. Типа того.
– Почему я тебя раньше здесь не видел?
– Я из Москвы только сегодня приехал.
– И что, правда, быстрее всех ваяешь? За минуту?
– Да нет. Это в былые времена и на спор. А как сейчас я работаю, сам сможешь оценить. Только бумаги одолжи. Понимаешь, меня в поезде разули. – Олегу было немного стыдно за ночное происшествие. – Надо бы приподняться. Отдыхать ехал, а тут кинули, как пацана. Я в долгу не останусь.
– Бери. Не жалко. К тому же шаржисты еще не подъехали. Конкуренцию ты никому из наших не составишь.
– Спасибо. – У Маркера мгновенно проснулся знакомый зуд работы. С одной стороны грело, что в этой тьму-таракани о нем знают незнакомые художники. А с другой – появился шанс подзаработать и проявить себя.
– Ты сам откуда? – Маркер достал из нагрудного кармана рабочий роллер и маркер, подготовил бумагу и попытался поближе узнать нового товарища.
– С Башкирии мы. И я, и вон Наташа, моя жена. И Игореха с Феликсом. Есть еще ребята с Казани. На днях должны Санька-Мастер подрулить и Лёня—Рыжий. Но они с другой стороны уральского хребта.
– А остальные?
– Да со всей нашей необъятной. С Одессы есть, с Краснодара, Еревана, Питера, из Москвы…
– Здорово, Маркер! – неожиданно из-за спины вырос высоченный парень в небрежно накинутом берете. – Не узнаешь, что ли? Помнишь, в 95-ом году мы с тобой на ВДНХ зимой водочкой грелись после трудов праведных!!!
– Лёва! Сколько зим, сколько лет… – Маркер искренне обрадовался товарищу по цеху, с которым простоял рядом у входа на всероссийскую выставку, а потом как—то вместе работал в Сокольниках. Лев в те времена был с шикарной кучерявой шевелюрой: соответствовал своему имени. Высокий, лет сорока парень с неровной, но твердой походкой и громким красивым голосом, которому могли позавидовать