– Тогда почему не хочешь усладить мой слух рассказом о себе? – Унташ отпил молока и причмокнул.
– Там не о чем рассказывать.
Девушка взяла остаток яйца и положила в рот. Стала медленно нажевывать.
Глаза Унташа сузились:
– Я хочу знать о тебе больше! Кто знает, быть может, ты не жрица вовсе, и я пригрел в своем доме проходимку?!
Арчита резко прекратила работать челюстями и проглотила остатки яйца. Ее глаза округлились, а брови взмыли вверх. Судя по расплывшейся ухмылке, Унташ остался доволен произведенным впечатлением.
– Я?! Проходимка?!
В голосе жрицы сквозило неподдельное возмущение.
Старейшина пожал мускулистыми плечами и отхлебнул молока:
– Поэтому и спрашиваю. Убеди меня в том, что я ошибаюсь.
– Ты не доверяешь своему смотрителю, господин?
Вновь эта омерзительная усмешка:
– Доверяй, но проверяй.
Арчита вздохнула.
«В чем-то он прав. Хорошо. Если ему так хочется…».
– Я из долины Синдху, – пожала она плечами и демонстративно отвернулась.
Унташ глянул на нее исподлобья, продолжая улыбаться. Кажется, его забавляла наигранная неприступность гостьи.
– Я хочу знать точнее.
«Хочу, хочу, хочу… какой мерзкий и самовлюбленный человек!».
Девушка обернулась к нему. Старейшина продолжал нагло пожирать ее глазами.
«Да что ты вылупился на меня, как жеребец на лошадь?!».
Она снова сдержалась и не подала вида. Страх перед старейшиной немного притупился. Теперь усмешка на тонких губах вызывала скорее раздражение, нежели ужас.
– Я из Мохенджо-Даро[1].
Унташ склонил голову влево. В синих глазах заплясал огонек интереса. Ухмылка не сходила с лица, а в правой руке он вертел кружку с остатками молока.
– Мохенджо-Даро, говоришь? Интере-е-е-сно… – протянул старейшина, – я знаю об этом городе. Богатый и процветающий край. Но до меня дошли слухи, что теперь там далеко не так хорошо, как раньше.
Арчита натянуто улыбнулась:
– Не стоит верить всему, что говорят.
– Доверяй, но проверяй, – повторил Унташ и хмыкнул, – верно, я никому не позволю одурачить себя. Но суховеи с юга стали слишком частыми гостями в моих краях. Так, что я склонен верить тому, о чем шепчутся люди насчет Мохенджо-Даро. К тому же… – он выждал паузу и пронзил жрицу взглядом, – все знают, куда держали путь арии, – старейшина выпил остатки молока из кружки.
Арчита поджала губы.
«Пусть так. Лучше никому не знать, что произошло там на самом деле».
Она невольно вернулась в памяти к тем далеким дням. Дням, полным безмятежности и покоя. Широкая улица, ведущая на юг. Одинаковые глиняные дома с соломенными крышами по обеим сторонам. Повозки, запряженные зебу[2], медленно передвигаются по мостовой. Известь приятно хрустит под копытами животных и колесами телег. А вдали возвышается величественная Цитадель. Повсюду снуют беспечные люди в одинаковых