И оскалился, показав бывшие в употреблении клыки. Всё же гад он, не зря мне сразу не понравился. Ну, столкнулись лбами, неприязнь появилась. Понятно, что не любит он меня лично. Но вот так откровенно радоваться, что офицеру спецназа наверняка пришлёт чёрную метку командир «чехов», это ж какой надо быть сволочью? Словно не одному делу служим, а враги мы непримиримые. Нет, не зря испокон веку существует антагонизм между боевыми офицерами, и особистами всех мастей, как бы они не назывались в разные времена. Может, и не все они там такие, но червоточинка определенная в них точно есть. Характер службы отпечаток накладывает.
Через два часа мы были на базе, написали рапорта, выслушали скупые похвалы Рысаева, и получили сутки на отдых. А и, правда, чего нахваливать? Задачу выполнили, «двести» -«триста» не имеем, и молодцы. Нас государство для того и натаскивало, и деньги на нашу подготовку тратило, чтобы мы своё дело профессионально делали. И не рвали потом на каждом углу рубаху, дескать, смотрите, бляха-муха, какой я крутой! В умных книжках не зря пишут, что настоящий герой должен быть скромным.
И всё же вечер для меня закончился разносом от командира. Но ему предшествовал ещё один инцидент. В наших условиях понятие «отдых» имеет весьма специфическое значение. Вся культурная программа сводится к употреблению некоторого количества алкоголя, который, как известно, и напряжение снимает, и время позволяет скоротать за дружеской беседой. Поэтому мы с Олежкой неплохо «вздрогнули» в тот вечер, благо назавтра можно было отоспаться. Азик нам компании не составил, у него отношение к алкоголю резко отрицательное. Говорит, у него от водки батя помер. Ну а мы с Олежкой таки накушались, потому что понятие «некоторое количество» весьма индивидуально. И если мне достаточно для расслабухи граммов триста, то Олежка выжрал не меньше восьмисот. И его понесло. Весь день держался, а тут сорвался, и начал на меня наезжать на предмет моей неуёмной честности, а ещё больше нерешительности. Дескать, не был бы я таким придурком и мямлей, могли бы мы неплохо навариться. А я, бяка такая, как собака на сене: ни себе, ни людям. Ну и далее, в таком же духе. Короче, в какой-то момент он решил, что прелюдия затянулась, и зарядил мне в репу без всякого объявления войны, фашист. Зря. В рукопашке я его изрядно превосхожу, к тому же выпил намного меньше, и двухминутная потасовка закончилась для Олежки глубоким нокаутом. А для меня, как я уже упомянул, разносом от отца-командира. Вызвав меня к себе, Рысаев жёстким монологом буквально размазал меня по стенке, не дав даже рта раскрыть:
– Кич, я тебя не для того старшим назначил, чтобы ты мальчишествовал. Ты был ОБЯЗАН доложить об инциденте в машине, а не вестись на пацанское «сдохну, а стукачом не буду».
– Азик заложил? – попытался ощетиниться я.
– Не заложил, а доложил. И правильно сделал. В рапорте